В социальной географии существуют характеристики, быстро влияющие на дальнейшую судьбу той или иной территории. Это такие демографические и экономические показатели, как прирост или убыль населения, рост или спад производимых товаров и услуг. В сочетании с природными характеристиками они могут выявить перспективу развития того или иного района, области, региона, страны. Тогда люди смогут гораздо обоснованней относиться к изменениям. Поддерживать или тормозить их, предвидеть грядущие трудности, парировать возникающие опасности. Будем надеяться, что они этого хотят.
Суть кластерного метода — в математически обоснованном совмещении нескольких карт в изолиниях, при котором ни одной из карт (характеристик, параметров) заранее не придается большего значения, нежели другим. Вот и все. Школьная простота логики может даже вызвать настороженность.
Использование космических снимков — особое дело. К примеру, ночной фотоснимок нашей планеты обобщает плотность населения и его, так скажем, энерговооруженность. Достаточно привязать снимок к координатной сетке и провести изолинии освещенности. Тогда и их можно включить в обобщение. Правда, нужно еще уметь отличать свет лесных пожаров от фонарей и рекламных щитов в городах. Но это уже, как говорится, дело техники.
Но можно высказать по поводу судьбы кластерного метода и отношения к нему более скептическое предположение. География, да и управленческая деятельность, проектные и строительные организации (потенциальные "заказчики", пользователи географических сведений) сильно политизированы. Это естественно. Традиции общественной, в том числе и хозяйственной деятельности не только материализуются в изменениях пространства. Они воздействуют в первую очередь на человеческое сознание. Одна традиция возвращает Санкт-Петербургу прежнее наименование, другая сохраняет Ленинградскую область. Понятно, что людское сообщество с недоверием относится к объективным методам, дающим непредсказуемый и "неисправимый" результат. Они — как хорошее зеркало, и заглядывать в него, по разным соображениям, может быть и не слишком хочется.
Но рано или поздно придется. Хотя бы для того, чтобы сознание не полностью разошлось с бытием. Лучше рано — это называется научным прогнозом. Если поздно — это назовут подсчетом потерь.
Константин Богданов
Евпраксия Всеволодовна. Трагедия любви
Рисунок Г. Бельской
Вступив на киевский престол, князь Всеволод продолжил линию своего отш Ярослава Мудрого и, укрепляя связи с внешним миром, стремился заключить династические браки. В результате его сыновья и дочь значительно пополнили круг представителей правящих династий. Судьбы их складывались по-разному. Иногда весьма трагично.
Связи с Саксонией, реальным противовесом Польше, занимали важное место во внешней политике русских князей. Важно было укреплять эти связи, и вполне естественно, что Всеволод, устраивая брак своей дочери Евпраксии и маркграфа Саксонской северной марки Генриха Штадена (май 1082 — июнь 1087), исходил прежде всего именно из этого — из традиционного ориентира русской внешней политики. Кроме того. Всеволоду нужны были союзники в борьбе со своим племянником, Волынским и туровским князем Ярополком Изяславичем, и поддерживавшим его польским князем Владиславом-Германом (1079-1102). Этот конфликт разгорелся в 1085 году. Приблизительно к этому времени и можно приурочить заключение брака между дочерью киевского князя и саксонским маркграфом.
В "Хронике Розенфельдского монастыря" содержатся любопытные подробности прибытия Евпраксии Всеволодовны в Саксонию. Оказывается, русская княжна "прибыла в эту страну с большой пышностью, с верблюдами, нагруженными драгоценными одеждами и каменьями, а также бесчисленными богатствами". Верблюды особенно впечатляют, гордо шествуя по заснеженным равнинам.
Генрих IV
Дворец-замок Генриха IV
Брак Евпраксии, в замужестве Адельгейды, и Генриха Штадена (Длинного) продолжался недолго. В 1087 году маркрраф умер, и Адельгейда (Евпраксии) осталась вдовой. Впрочем, вдовствовать ей пришлось недолго. Очень скоро один из самых могущественных государей тогдашнего христианского мира, германский император Генрих IV (король в 1056- 1106 годах, император — с 1084), заметил одинокую молодую красавицу, и, похоже, в груди его вспыхнуло чувство — жену он потерял совсем недавно. Вряд ли стоит искать политический подтекст в его сватовстве к Евпраксии, скорее всего, подтекста этого просто не существовало. Понравилась женщина, он и предложил юной вдове руку и сердце, а также титул королевы, который был весьма почетен и обеспечивал право на многие земные блага. Евпраксия ответила согласием.