Время депортаций (их впору назвать "дейчпортациями" — от слова Deutsche, "немец") настало в 1929 году. Все началось с принудительной коллективизации. Многие немецкие колонисты — "поселяне-собственники" — подпали под определение "кулаки". Их высылали в Сибирь и на Север. Повезло небольшой части колонистов, поселившихся в Приамурье. Перебравшись через китайскую границу, они бежали из СССР и впоследствии добрались до Бразилии и Уругвая.
Часть немцев — меннониты по вероисповеданию — после настойчивых хлопот, в которых участвовали их канадские единоверцы, сумела выехать из ораны в 1924-1927 годах. Всего на Запад перебралось около 22 тысяч меннонитов. Однако когда в 1929 году в Москву прибыла новая партия отъезжающих — около шести тысяч человек, — все они, несмотря на имевшееся на руках разрешение о выезде, были арестованы. Позднее часть из них вынудили вернуться на постоянное место жительство, часть сослали в Сибирь.
В 1936-1940 годах, в пору сталинских репрессий, была истреблена большая часть немецкой интеллигенции; аресты и расправы ожидали немецких священников, учителей немецких школ.
Страшное известие о начале войны с Германией молниеносно облетело немецкие колонии. Старики еще помнили прежнюю Германскую войну и понимали, сколько бед принесет немцам новая война. В ближайшие недели начались массовые депортации немецкого населения из Поволжья, Крыма, Кавказа и Ленинграда. Двадцать восьмого августа 1941 года указом советских властей немцы Поволжья были огульно обвинены в шпионаже.
• Высылка крымских немцев началась 20 августа 1941 года. "Мы хотим защитить вас от войны и на какое-то время переселим вас из Крыма, но уже через две-три недели вы вернетесь назад", — такие слова выслушивали местные жители немецкой национальности, прибывшие для участия в оборонительных работах. "Мы и не подозревали, что нас могут депортировать, — вспоминал Теодор Эйзенбраун, живший тогда в Крыму. — Мы думали, у властей в Москве совсем другие заботы".
• В поволжских деревнях указ о выселении немцев произвел эффект разорвавшейся бомбы. "Мы слонялись по деревне как ходячие трупы, — вспоминает очевидец. — Строго-настрого было приказано, чтобы никто не уклонялся от высылки". В тот же день все немецкие деревни были заняты войсками. Немцам велено было сидеть по домам... Отовсюду доносились одни и те же вопросы: "За что? Что мы такого преступного сделали? Мы всегда жили в мире и покое".
Солдаты во главе с офицерами прошлись по всем домам и зарегистрировали немцев. Напряжение нарастало день ото дня. Правительство автономной республики немцев Поволжья было смещено. Теперь всем распоряжались люди из НКВД.
Тринадцатого сентября 1941 года всех жителей повезли на тракторах или грузовиках к ближайшей железнодорожной станции — городу Марксштадт (бывший Екатериненштадт), а оттуда всех вывезли к пристани и на баржах доставили по Волге в Энгельс (бывший Покровск). Многие русские и казахи со слезами на глазах провожали своих знакомых. Всем отправляющимся в ссылку разрешили взять с собой довольствие на полтора месяца: муку, колбасу, сухарики, сало.
Из Энгельса людей повезли в товарных вагонах по 40-60 человек в каждом. Русским, женатым на немках. разрешили остаться, а вот русских женщин, у которых мужья были немцами, депортировали. Вместе со всеми депортировали членов ВКП(б) немецкой национальности, в том числе бывших руководителей автономной республики.
В переполненных вагонах было трудно спать, они не проветривались, не было ни питьевой воды, ни туалетов. Лишь изредка людей кормили теплым супом. Многие старики и дети умерли, не выдержав тягот переезда, длившегося месяц.
Уже в октябре всех мужчин в возрасте от 18 ло 65 лет призвали в трудармию — на строительство шоссейных и железных дорог, на рудники и военные заводы. Трудармейцы жили в лагерях; например, в лагере под Свердловском содержалось около 100 тысяч человек. Распорядок дня был таков: работа с 6.30 до 24.00. Завтрак: 300 граммов хлеба; обед: 300 граммов хлеба, порция супа, немного каши; ужин: тарелка супа. Многие люди умирали от голода и переутомления. Трудовые лагеря мало чем отличались от обычных советских лагерей.
Весной 1942 года в трудармию были призваны и женщины в возрасте от 18 до 60 лет. Исключение сделали лишь для тех, у кого лети были моложе двух лет. Всем остальным приказано было сдать малышей в детские дома. Часто матери впоследствии так и не находили своих детей.
• 22 и 23 октября 1941 года стали черными днями для немцев, проживавших в Закавказье. Началась их депортация в Баку, а оттуда морем в Красноводск. По прибытии обнаружилось, что питьевой воды нет и ее не достать ни за какие деньги. Дети плакали; люди пытались подняться на борт парохода за водой, но охрана была неумолима. Дальнейшая поездка превратилась в кошмар. Воды не было до самого Самарканда. Многие пожилые и больные люди умерли в пути. Прибывших расселили по берегам Балхаша и реки Или. Удобств никаких. Часто в одной комнате с казахами жило по семь человек. Там же, в жилых помещениях, часто держали кур и свиней. Работать на уборке урожая посылали всех, невзирая на здоровье. Многие, обессилев, умирали. По окончании уборочных работ мужчины в возрасте 14-40 лет были отправлены в трудармию, а весной 1942 года за ними последовали женщины. Их направляли в лагеря под Карагандой. Тулой, Орском, Пермью и даже Архангельском. Большинство работало на угольных шахтах. Особенно много трудармейцев погибло под Карагандой. "Этот город стоит на наших костях", — сказал один из тогдашних ссыльных.