Становление Города можно уподобить выращиванию кристалла: в обоих случаях процесс длится долго, но может быть несколько ускорен. "Перенасыщенность раствора" у нас уже есть. Это то состояние культуры, когда она "сама" тоскует по "настоящей" городской среде, несмотря на смутность представлений о желаемом недостающем. Сложнее с прочими условиями — хотя бы потому, что состояние "заготовок города" весьма и весьма разное. В одних случаях мы уже приближаемся к стадии первичного насыщения элементарными составляющими фундамента городской среды, начиная с относительно комфортабельного жилья, по крайней мере в пределах установленных несколько "на вырост" норм, утвержденных лет двадцать назад. В других местах до этой стадии потенциального города, если так можно выразиться, еще далековато.
Что же такое вторичная урбанизация, если отойти от вредной привычки указывать пальцем на отдельные предметы (клубы, спортивные центры и центры развлечений, очеловеченный "партер" внутри сегодняшней застройки и т.п.) и обратиться к целеполагаемым свойствам?
Конечно же, это повышение неоднородности городской среды: нет Города без его центра, самой своей специфичностью противостоящего всему прочему. Дело не в зданиях как таковых, а в формах активности, в "повышенности температуры" человеческой деловой и досужей деятельности. Центр — это там, где, словами Хемингуэя. чисто и светло. Где людно. Где приятно "просто быть". Центр противостоит остальному городу так, как праздник противостоит добротным, наполненным смыслом будням. Это — главное, детали здесь несущественны. Река противостоит холму, квартал — кварталу, район — району, сквер — скверу, как противостоит личность личности. Иначе нет неоднородности (это свойство почти утратил Париж после реконструктивной деятельности префекта Османа в середине XIX века; его замечательно сохранил Лондон, поглощавший самостоятельные районы, "боро", при сохранении их лица), нет существенного различия между поворотом направо и налево, движением по прямой и зигзагом. Там, где повезло, где неоднородность унаследована и еще не убита торопливостью вторжения нового, развить и усилить ее легче. Там, где ее сегодня нет, она тоже потенциально есть и может быть пророщена. из того, что топографы именуют местными предметами, из деятельности людей, если и с местными предметами не повезло.
Нет города без ощущения повышенной плотности, насыщенности пространства предметами, движением, действием по сравнению с тем, что не город. Город — скульптура, внутри которой живут. Масса в нем довлеет над пустотами. Конечно, обеспечить солнечный свет и воздух при плотной застройке труднее, чем при рыхлой, но "труднее" не значит "невозможно", а "легче" не значит "лучше". Маленькие парки, на которые внезапно выходишь из массива кварталов в том же Лондоне, подобны улыбке, нечаянной радости; крупный парк становится большим, как мир, если ему противостоит мир камня. Огромный опыт всемирного города доказывает, что сад в городе и город в саду куда удобнее и выразительнее, чем утопия города-сада, столь легко оборачивающаяся городом-пустырем.
Нет города и без связности всех его элементов в единое целое, но речь не о транспорте, нс о прямых, утилитарных, жизненно необходимых и потому самоочевидных вешах. Речь о путях человека через массив города. О путях детей и путях подростков, путях влюбленных и путях глубоко задумавшихся, путях животных, без контакта с которыми человек расчеловечивается с необыкновенной быстротой. Речь о путях для взора, сопрягающего характерные ориентиры, отыскивающего характерные границы, все время
убеждающего человека, что он в Городе. Связность — это когда городскую среду можно склонять: у моста, на мосту, под мостом, за мостом; на углу, за углом; на перекрестке, за перекрестком...
Поистине можно составить энциклопедию свойств городской среды, и каждое из этих свойств — не проблема, а задача, потому что в общем-то хорошо известно, как ее надо решать. Известно из умных книг, которые писали и Кевин Линч, и Кристофер Александер, и Андрей Бунин, из книг, которые пишут и сегодня. Известно из опыта, воплощенного во множестве прекрасных городов мира. Сложность, однако, в том, что энциклопедия свойств еще не создает Города. Сами эти свойства —лишь следствия, лишь проявления той силы, что производит на свет Город. Приписываемый Лао-цзы, насчитывающий два с половиной тысячелетия текст "Дао дэ цзин" помогает приблизиться к ответу на вопрос, подвешенный в начале статьи: "Тридцать спиц соединяются в одной ступице (образуя колесо), но употребление колеса зависит от пустоты (между спицами). Из глины делают сосуды, но употребление сосудов зависит от пустоты в них. Пробиваются двери и окна, чтобы сделать дом, но пользование домом зависит от пустоты в нем. Вот почему полезность (чего-либо) имеющегося зависит от пустоты".