Принципиально новый подход предложила школа И. Пригожи на: ее исследован ия продемонстрировали, что, удаляясь от равновесия, термодинамические системы приобретают новые свойства и начинают подчиняться особым законам. Был описан новый тип динамического состояния материи —диссипативные структуры, СПОсобные к самоорганизации, носящие необратимый характер. Необратимость — это как раз то, что характерно для современных неравновесных состояний. Они "несут в себе стрелу времени" (И. Пригожин) и являются источником порядка, порождая высокие уровни организации.
В диссипативных структурах порядок возникает через флуктуацию — случайные отклонения величин от их среднего значения. Иногда эти флуктуации могут усиливаться, и тогда существующая организация не выдерживает и разрушается. В такие переломные моменты (точки бифуркации) оказывается принципиально невозможно предсказать, в каком направлении пойдет дальнейшее развитие, станет ли система хаотической или перейдет на более высокий уровень упорядоченности. Оказывается, чем сложнее система, тем большей чувствительностью она обладает по отношению к флуктуациям, а это значит, что даже незначительные отклонения, усиливаясь, могут изменить структуру. Так что наш мир предстает лишенным гарантий стабильности.
Современные концепции самоорганизации позволяют разрешить противоречие между теорией биологической эволюции и термодинамикой. Теперь эти теории не исключают, а предполагают друг друга, если классическую термодинамику рассматривать как своего рода частный случай более общей теории — термодинамики неравновесных процессов. Впервые возникает научно обоснованная возможность преодолеть традиционный разрыв между представлениями о живой и неживой природе. Жизнь больше не выглядит как островок сопротивления второму началу термодинамики. Она возникает как следствие общих законов физики с присущей ей специфической кинетикой химических реакций, протекающих в условиях, далеких от равновесия. Не случайно исследователи, оценивая роль пригожинскои концепции, говорили, что, переоткрывая время, она открывает новый диалог человека и природы.
В свете этих идей и открытий новую актуальность обрела концепция биосферы и ноосферы В. Вернадского. В ней жизнь предстает как целостный эволюционный процесс (физический, геохимический, биологический), заключенный как особая составляющая в космическую эволюцию. Осознание этой целостности во многом определяет стратегию дальнейшего развития человечества. Проблемы коэволюции человека и биосферы постепенно становятся доминирующими не только в современной науке и философии, но и в стратегии практической деятельности человека.
Специальные научные картины мира со второй половины XX века значительно снижают уровень своей автономности и превращаются в аспекты и фрагменты целостной общенаучной картины мира. Они соединяются в блоки этой картины, характеризующие неживую природу, органический мир и социальную жизнь и реализуют (каждая в своей области) идеи универсального эволюционизма...
На первый взгляд, как бы повторяется ситуация, характерная для ранних этапов развития новоевропейской науки, когда механическая картина мира, функционируя как общенаучная, обеспечивала синтез достижений науки XVII — XVIII столетий. Но сходство лишь внешнее. Современная научная картина мира основана не на стремлении к унификации всех областей знания, их редукции к принципам одной какой-либо науки, а на единстве и многообразии разных наук. Известно, что специальные картины мира, как и самостоятельные научные дисциплины, существовали нс всегда. Их нс было в период становления естествознания. Возникнув в эпоху дифференциации науки, они затем постепенно начинают утрачивать самостоятельность, превращаясь в аспекты или фрагменты современной общенаучной картины мира.
Георгий Щедровицкий
"Наука умерла!"
Так полемически сформулировал тему доклада в редакции журнала "Знание — сила" Георгий Петрович Щедровицкий, известный методолог, глава особой методологической школы. На самом деле Георгий Петрович и не думал "закапывать" науку как таковую; как вы можете убедиться, он говорил о другом; о новом типе знания, которое будет адекватно новым социокультурным проблемам. В те времена журнал не рискнул опубликовать его доклад. Мы делаем это теперь, когда нет уже ни самого Георгия Петровича, ни многих из его слушателей. Остались проблемы и остались идеи, как можно подойти к их решению.