Выбрать главу

Бертольт Брехт.

Добрый человек из Сезуана

После Первой мировой войны отношения формальных противников, Германии и Китая были дружественными — тем более, что та война была очень непопулярной, особенно в южных провинциях Китая. Парламент страны отказывался объявить войну Германии, пока не был распущен. Против войны выступал и основатель Национальной партии (Гоминьдан) Сунь Ят-сен.

В свою очередь, именно Германия первой признала правительство нового гоминьдановского лидера Чан Кайши, совершившего военный переворот. В ту пору немало отставных немецких военных переселилось в Китай. Достаточно упомянуть лишь бывшего командующего вооруженными силами Веймарской республики Ханса фон Зеекта, ставшего в 1934-1935 годах военным советником генералиссимуса Чан Кайши.

Однако в 1936 году в отношениях Германии и Китая произошел резкий поворот. 25 ноября в Берлине был подписан договор между Германией и Японией, получивший название «Антикоминтерновский пакт». Этот альянс встревожил руководителей Китая. В то время Китай и Япония фактически находились в состоянии войны. В 1931 году японские войска вторглись в Маньчжурию и захватили ее. Теперь, заручившись поддержкой Германии, японская армия могла возобновить наступление. Оно началось в июле 1937 года. Трехмиллионная армия Чан Кайши, получавшая помощь от США и СССР, не могла сдержать натиск японской армии, которая была куда более боеспособной.

Во время отпуска, проводимого в Северном Китае, Рабе узнает о бомбардировках Нанкина. Один из крупнейших городов Китая, Нанкин, был объявлен столицей страны в 1927 году. Десять лет спустя в нем проживало 1,3 миллиона человек. Бомбардировки нанесли огромный урон этому процветающему городу. Но худшее было впереди. Миллионная японская армия маршировала прямо на Нанкин. Слухи о зверствах, творимых солдатами, доходили до жителей Нанкина и казались такими неправдоподобными, что... Нет, об этом лучше не думать!

Рабе тотчас возвращается в китайскую столицу, оставив — безопасности ради — свою семью на севере страны. Все-таки он — не мечтательный курильщик опиума в притонах восточного городка, а ответственный служащий компании. Сослуживцы тронуты заботой шефа, их подкупают его уверенные команды, полное отсутствие паники. Так, сразу по прибытии в Нанкин он распорядился построить у себя в саду просторное бомбоубежище, в котором могли бы укрыться его сотрудники и члены их семей. Те не заставляют себя ждать, а у Йона Рабе, обладавшего незаурядным чувством юмора, появляется лишний повод пошутить над судьбой. Над дверью бомбоубежища он вешает табличку: «Время работы офиса — с 9 до 11 часов утра» (именно на это время приходятся обычно японские бомбардировки). Один из его помощников восторженно говорит: «Где будете вы, там останусь и я».

Японцы у ворот Нанкина. Вопреки распоряжению немецкого посла, Йон Рабе отказывается уезжать из Нанкина. Старый коммерсант, кажется, не знает страха. Облачившись в стальной шлем, он смело смотрит навстречу «стальным грозам» войны, а пока еще длится затишье, сидит в этом неизменном шлеме у себя за письменным столом и записывает в дневник следующие строки: «Здесь не остается ни одного административного служащего. Никто не хочет жертвовать собой во благо сотен тысяч местных жителей. Прекрасные перспективы, нечего сказать! Господи, если бы только Гитлер захотел помочь» (запись от 22 ноября 1937 года).

Рабе — прагматичный человек, дитя ХХ века, исполненного новой деловитости, но была у него тайная страсть. Он вел дневник, иллюстрируя записи саморучно сделанными снимками или даже небольшими рисунками. Часто к неудовольствию жены он засиживался по вечерам в своей конторе, чтобы продолжать свою исповедь сына века. Его дневники стали ценным свидетельством очевидца Нанкинской резни.

Нанкин охватывает массовая паника. Восьмого декабря спасается бегством харизматический лидер Китая, Чан Кайши. Он покидает Нанкин на самолете. Из города выезжают все иностранцы и китайцы, которые могут себе это позволить. Тысячами они стекаются в порт и отплывают на борту американских и британских судов.

Пять дней спустя в город входят те, кого так долго ждали.

Город соломенных псов

Мы не приучены воздвигать

ни стенные ряды, ни храмы. Но все

города, какие можно выжечь дотла,

ни храмов, ни стен не щадя,