В конце XVIII века положение изменилось. Войны перестали быть дворянским, сословным занятием. В них были вовлечены «широкие народные массы». Правители стали формировать свои армии, мобилизуя в солдаты всех без разбору. Для пополнения редеющих рядов войск генералы могли вполне положиться на указы о призыве под знамена. Цена на солдат упала. А раненый — тот всегда был лишь обузой для воюющих.
Медицина, искусство хирургов совершенствовались — но на войне раненого еще надо доставить на хирургический стол, и так, чтобы по дороге он не истек кровью. А после операции еще отнести в сторонку и дать напиться. Однако ни бинты, ни марлю, ни вату еще не придумали. И армия, отправляясь в поход, запасается порохом, а не корпией. А в мирное время содержать такую санитарную службу, которая может потребоваться в случае войны, и вовсе представлялось слишком дорогим делом.
Анри Дюнан
С другой стороны, крестьяне и горожане, призванные в армию или пошедшие добровольно «защищать Родину» или «совершать Революцию», в ходе сражений оказывались охвачены бешенством войны, страстью к убийству и жаждой грабежа в очень сильной степени. Надежда на возвращение к мирной жизни с орденом или с трофеями эти страсти вовсе не умеряла. Поведение «народа» на войне сильно отличалось от поведения воинского сословия, где понятие чести воспитывалось с детства, которое вовсе не надеялось дожить до седых волос и готовило себя к военной карьере как к единственно достойной.
Войны же в Европе реже не становились. И мало кто из ее жителей, австриец или француз, поляк или итальянец, не оказывался участником, жертвой или невольным свидетелем кровавых столкновений. Война при всех ее ужасах воспринималась как неизбежное зло. Ее никому не остановить, а те, кого она кормит, уж точно и пытаться не станут.
На людей зрелище безысходных человеческих страданий производит разное впечатление. Для некоторых оно столь невыносимо, что они стараются всеми силами о них забыть, как говорят, вытеснить из памяти. Иначе жизнь представляется им невозможной. Другие, напротив, бросаются очертя голову помогать страждущим. Само положение свидетеля для них нестерпимо, и эта необходимость действовать не оставляет их потом многие годы.
Анри Дюнан, молодой швейцарский предприниматель, открывший в Алжире мукомольный кооператив, возвращался из Африки через Италию и 24 июля 1859 года оказался в деревне Кастильоне, на задворках битвы при Сольферино. Французские и пьемонтские войска сражались с армией австрийского императора. До Кастильоне добирались или доползали раненые. Дюнан пытался им помочь, как умел, перевязывал раны, приносил воду, призывал, порой и успешно, местных крестьян к содействию, выслушивал последние мольбы умирающих. Добираясь по окончании сражения до Швейцарии через Северную Италию, видел переполненные и французами, и австрийцами госпитали в крупных городах и убедился, что положение раненых там было не многим лучше, чем в той сельской церквушке, где он закрывал глаза отмучившимся.
За два последующих года он обстоятельно познакомился с военной историей Европы, особенно с судьбами раненых и пленных, собрал множество свидетельств об Итальянской кампании и о недавно закончившейся Крымской. И написал брошюру «Воспоминание о сражении при Сольферино». Заканчивалась книга призывом попробовать изменить положение жертв военных действий.
Брошюру он издал за свой счет в 1862 году тиражом 1600 экземпляров и разослал людям, которых счел влиятельными, то есть способными как-то повлиять словом или делом на судьбу раненных на полях грядущих сражений, — министрам, врачам, генералам, благотворительным обществам.
Книжкой заинтересовались, вскоре переиздали и стали переводить. Вероятнее всего, потому, что за первыми страницами, вполне традиционными для публицистики той поры, следовало описание «изнанки войны», о которой прежде писать было не принято. В адрес Дюнана стали приходить письма. Женевское Общество поощрения общественного блага даже согласилось составить редакционную группу из четырех человек для оформления текстов, взывающих к сочувствию раненым воинам. Дюнан стал пятым членом группы, ее секретарем.
Через год эта группа собрала на совещание представителей общественности нескольких европейских государств (часть этих государств исчезла через 15 лет в ходе объединения Германии). В этих странах начали возникать общества помощи раненым. Еще через год, в сентябре 1864-го, группе (уже комитету), добившись некоторой поддержки швейцарского правительства, удалось собрать конференцию, которую можно было назвать международной. Ее участники, среди которых были и дипломаты, создали некий документ — соглашение (конвенцию), — под которым поставили свои подписи и предложили руководителям других стран сделать то же самое.