Мужские альбомы такого рода существуют только в армии (наверное, еще в тюрьмах) — известные дембельские альбомы, которые начинают с первых же недель службы, считая дни до ее окончания. Похоже, этот вид народного письменного творчества в общности, состоящей из одних мужчин, содержит какой-то необходимый молодому человеку «витамин», который на гражданке вырабатывается другим способом.
Как и в девических альбомах, в фронтовых блокнотах можно найти цитаты и даже целые конспекты «серьезных», смешных или чем-то задевших владельца текстов. Например, блокнот С.С. Матвейчика начинается конспектом сочинения Ф. Энгельса по истории социализма в приобретенной где-то в Прибалтике тетради для деловых записей; позже там появляется и поэзия: стихотворение «Не грусти!», текст популярной на фронте песни «Ты просишь писать тебе часто и много», старый жестокий романс «Как на главном Варшавском вокзале». В блокноте Д.Д. Белова — юмореска Чехова «Руководство для желающих жениться (Секретно!)», раешный стих о рыжей невесте, эротическое стихотворение «Футболистка». Составители и комментаторы блокнотов считают, что блокнот Белова продолжает традицию «мужских любовно-эротических «тетрадок», содержащих разнообразный свод сведений, посвященных женщинам».
Но львиную долю записей в солдатских фронтовых блокнотах составляли тексты песен. Их — как придется, с ошибками и преднамеренными искажениями — списывали прямо с экрана, беря за основу и потом часто перерабатывая по-своему песни любимых фильмов (все рекорды тут бьет знаменитая «Темная ночь»), их переписывали из фронтовых газет. Например, в газете Брянского фронта «На разгром врага» в марте 1942 года было напечатано стихотворение С. Городошникова с подзаголовком «Поется на мотив «Раскинулось море широко». «Бойцы прочитали номер, — рассказывалось позже в той же газете, — а потом вырезали понравившееся им стихотворение, переписывали и размножали. День спустя красноармейцы пели эти стихи».
Главными местами бытования фронтового фольклора были запасной полк и госпиталь. Стихийными фронтовыми клубами часто становились КПП — контрольно-пропускные пункты, которые сами солдаты часто называли «землянкой с гитарой». Вот описание такого клуба: «...Было мало зрителей, но много исполнителей. На одной из стен землянки висела гитара, неизвестно когда и кем принесенная сюда, но прижившаяся и как-то уютно вписавшаяся в эту прифронтовую землянку».
Среди песен, которые переписывали и исполняли, были и песни старого, дореволюционного репертуара (жестокий городской романс), и советская авторская песня, и образцы фронтовой поэтической самодеятельности, и многочисленные переделки известных стихов и песен.
Эти последние особенно обращают на себя внимание: они как бы маркируют принадлежность всего песенного репертуара скорее фольклору, чем современной авторской традиции. В устном народном творчестве вообще нет понятия авторства и нет ценности точного воспроизведения авторского образца или чувства вины за искажение авторского текста и замысла. Любой исполнитель сказки, былины, фольклорной песни чувствовал себя
— и был! — ее соавтором, считая не только своим правом, но и обязанностью по возможности приближать содержание к тому, что происходит здесь и сейчас, или к событию, почему-то ставшему актуальным в момент исполнения. Переход в письменную культуру как раз сопровождался признанием авторства, уважением к нему.
В этом отношении фронтовые блокноты фиксируют как бы переходную стадию между двумя этими пластами культуры. С одной стороны, известные тексты не раз переделывались, переиначивались без всяких ссылок на текст исходный. С другой — владелец блокнота обязательно отмечал, где и в какой ситуации он записал ту или иную песню, часто — с чьих слов. Поэтому блокноты часто превращались в своеобразный дневник, в котором тексты песен перемежались краткими пометками:
«Лтв. Лихоманов госпиталь Позднань. 9.7.45»; «9.1.45 висла»; «Писал с альбома (,..)опонина 9/1У-1945 1 час ночи»; «Эту песню вписала в мою, Б.П., записную книжку на перроне жд вокзала в Тбилиси во время остановки эшелона, которым эвакуировался из Сочи эвакогоспиталь» (речь идет о медсестре госпиталя, в котором лежал владелец блокнота и встреча с которой на вокзале была совершенно случайной).
В других блокнотах их дневниковая часть существенно шире; как и в письмах солдат с фронта в родную деревню, в них старательно отмечается погода в день записи — чисто крестьянское внимание к погоде; иногда — своего рода психологические записи, какие-то локальные сведения, наблюдения, особенно когда армия продвигалась за границей СССР.