Стоит заметить, что ни один из членов редколлегии АМЖ до сих пор не опротестовал эти утверждения. И многие западные математики выразили удивление той скоростью, с которой была опубликована работа Чжу и Цао, выразив мнение, что за такой короткий срок она просто не могла быть серьезно отрецензирована. Других встревожили не вполне этичные действия Яу, тем более что они получили продолжение на организованной им и состоявшейся чуть позже в Пекине международной конференции по струнам. Пригласив туда Хокинга и широко разрекламировав его приезд, Яу заявил китайским газетам, что намерен показать знаменитому космологу работу своих учеников Чжу и Цао, которые «помогли решить проблему Пуанкаре». Упомянув при этом работы своего друга Гамильтона и «русского» Перельмана, он оценил соответствующие вклады в доказательство «гипотезы Пуанкаре» следующим образом: Гамильтон — 50%, Перельман — 25%, а китайские математики — 30% (тот факт, что всего получилось 105%, этого выдающегося математика как-то не смутил). После всего пекинские газеты принялись безудержно восхвалять своих отечественных математиков, которые «раскусили исторический твердый орешек под названием гипотезы Пуанкаре».
Математики за пределами Китая осторожно оценивают претензии Яу, Чжу и Цао на приоритет в «полном доказательстве» гипотезы Пуанкаре как «противоречивые». Между тем в июле 2006 года Морган и Тянь разместили на сайте arXiv статью, в которой, вопреки утверждениям Яу и его учеников, показывали, что работы Перельмана могут быть развернуты в исчерпывающее и полное доказательство «гипотезы Пуанкаре».
Остается добавить немногое. В Мадрид на вручение медали Филдса Перельман не поехал. Российские власти, скажем мягко, не слишком и приглашали его в состав отправленной туда математической делегации. Наша официальная наука вообще как-то «не заметила» Перельмана и тех высочайших оценок, которые он получил в западном математическом мире. Она его расценила по-своему: институт Стеклова не утвердил его повторно в должности старшего научного сотрудника, так что Перельман стал безработным. Журналистам он сказал недавно, что намерен вообще уйти из профессиональной математики, кому-то из прежних знакомых объяснил, что будет искать работу, требующую знаний не больше, чем в объеме двух курсов мехмата. Говорят, будто Перельмана не утвердили из-за сомнений в его приоритете, выдвинутых китайцами, но эти «сомнения», как мы видели, были заявлены только в июне прошлого года.
В свете всех этих «деталей» история Перельмана кажется не такой уж личной — за ней отчетливо проступает определенное общественное явление, некие нравы и методы, царящие ныне в так называемой чистой науке и делающие ее далеко не такой уж чистой. У Перельмана были достаточные основания сказать интервьюировавшим его журналистам: «Конечно, среди математиков есть более или менее честные люди, но почти все они конформисты — сами они более или менее честны, но готовы терпеть тех, кто нечестен. Поэтому чужаками среди них становятся не те, кто нарушает этические нормы. В изоляции оказываются такие люди, как я». Думается, после всего сказанного загадочная история Григория Перельмана перестает казаться такой уж загадочной.
ПОНЕМНОГУ О МНОГОМ
Есть много суммирующих показателей (ученые назвали бы их «интегральными индикаторами») здоровья общества, его общего состояния. Один из них, может быть, самый точный — интерес людей к науке, ее последним достижениям, открываемым ею перспективам и остающимся нерешенными проблемам. За последние трудные двадцать лет миллионные тиражи научно-популярных журналов и книг снизились в тысячи раз, отделы науки исчезли практически изо всех редакций, некогда преуспевающие и плодовитые студии научно-популярных фильмов ушли в небытие, а на телевидении передачи о науке могут посмотреть разве что полуночники. Между тем из двенадцати полос лучших материалов The New York Times как минимум две обычно бывают полностью посвящены науке и новейшим технологиям.
Напрашивающееся стандартное «Почувствуйте разницу!», по счастью, сегодня справедливо лишь частично. Маятник отечественного общественного интереса к глубоким и вечным проблемам, качнувшийся в сторону полного к ним равнодушия, двинулся в противоположную сторону, прошел мертвую точку и верно, хотя и медленно, стал подниматься вверх. Свидетельств тому множество, вот лишь одно, наиболее характерное для нынешнего компьютерно-интернетовского времени. В отечественной поисковой системе «Рамблер» ведется учет всех обращений за информацией по ста основным темам. Если просуммировать запросы по рубрикам «Наука», «Образование» и «Технологии», то окажется, что пользователей Интернета такого рода сведения интересуют больше всего остального.