Европа устала от утопий, от чрезмерного напряжения сил. Европейцы хотели жить сегодняшним днем, а не строить «идеальный мир» для своих потомков. Пафос больших целей, великих строек, сверхзадач, рассчитанных на несколько поколений вперед, наконец угас. Жизнь стала приятно теплиться — как и там, у берега моря, все так же несущего свои волны.
Андрей Журавлев
Ловля червей под Сарагосой
«...И совсем недавно эта странная птица, Archaeopteryx, с длинным, как у ящерицы, хвостом, несущим по паре перьев на каждом сочленении, и с крыльями, снабженными тремя свободными когтями, была открыта в оолитовых сланцах Золенгофена. Вряд ли какое-либо из современных открытий доказывает убедительнее, чем это, как мало мы еще знаем о прежних обитателях мира», с восторгом и удивлением истинного ученого отмечал Чарльз Дарвин в шестой редакции «Происхождения видов».
135 лет спустя палеонтологи все еще могут с тем же восторгом и удивлением повторять его слова, вставляя вместо названия Archаeopteryx множество других, под которыми они описывают все новые виды, некогда населявшие планету, причем не просто отдельные вариации уже известных форм, а нечто действительно новое и доселе не только неведомое, но даже и не предполагаемое, каким был для своего времени древнекрыл. (Пусть теперь он и не считается переходным звеном между пресмыкающимися и современными птицами, но он все-таки был ранней формой иных летающих оперившихся существ, наглядно доказывая, что эволюция не только происходит, но и как бы «пытается» решить одну и ту же задачу самыми разными способами.)
Необычные открытия поджидают везде, даже в такой, казалось бы, истоптанной ногами палеонтологов земле, как Испания (там проходят практику студенты Германии и Англии, копается несметное число любителей), хотя на все полевые исследования предоставляется всего несколько часов. (Одна из неожиданностей встретилась в книжном магазине, рядом с гостиницей — на его витрине красовалась переведенная на испанский язык моя собственная книга, сопровождаемая словами: «В Европе продано 40 тысяч экземпляров!» А чуть дальше торгуют пивом из России. Конечно, пока ручеек «пивоевроев» уступает бурному потоку нефтедолларов, но что делать, если нынешнее руководство страны считает, что нужно как можно скорее обменять все невосполнимые ресурсы государства, стремительно растущие в цене, на бумажки, столь же быстро обесценивающиеся — ведь любому дураку, если только он не состоит в очередной правящей партии, ясно, что нефть уже никогда не подешевеет, но постоянно будет дорожать! Впрочем, выбирают у нас, как известно, по партийным спискам, а не по принципу профпригодности).
Итак, суббота (лекционные и лабораторные курсы не дают возможности вырваться за пределы города на неделе). В 9 часов утра неспешно отъезжаем от дверей факультета наук о Земле Сарагосского университета и направляемся на юг, где в районе городка Кодос на поверхность выжат небольшой ломоть отложений позднего протерозоя возрастом примерно 550 миллионов лет. Желто-кирпичные улицы города быстро сменяются красными приплюснутыми холмами долины Эбро с еще не ожившими коряжками виноградников, но с вполне бодрыми хозяевами многочисленных винных хозяйств Кариньены, Панисы и других мест, чьи произведения вкусом совсем не уступают знаменитым напиткам Валенсии и Риохи.
Слева испанский кембрийский червь с ножками на фоне своего китайского родственника
Образец с многочисленными лингулидными брахиоподами из Муреро (ок. 500 млн лет)
Впрочем, в отличие от местных завсегдатаев, начинающих с бутылочки- другой «гасады» (смесь красного вина и газированной воды, прекрасно утоляющая жажду в зной), приходится отложить момент дегустации до вечера. В 10 с небольшим поднимаемся в Иберийские горы и останавливаемся на берегу рио Грио — небольшого ручейка, по нашим понятиям, который, однако, разделяет два совершенно разных в геологическом отношении блока, некогда ведших самостоятельную жизнь различных микроконтинентов. По правому северному борту речки протягивается узкая иссиня- черная полоска морских известняков. Они-то и считаются единственными в Иберийских горах протерозойскими отложениями, поскольку какие-либо органические остатки в них не найдены. Десять минут уходит на рекогносцировку — любование цветущим мартовским миндалем, вишней и фиалками (в России все еще продолжалась бесконечная зима) и собственно поверхностью пород.