Такие поверья обычно очень старые. Но фотография сама появилась не так давно и долго ассоциировалась с прогрессом науки и техники — казалось бы, какие уж тут предрассудки! Тем не менее, за сравнительно недолгий свой век фотография обросла собственной мифологией, массой поверий и ритуалов.
Нельзя класть в гроб умершего свою фотографию — последует болезнь или смерть. Плохо, когда фотография падает вниз лицом, значит, этому человеку сейчас плохо или с ним скоро случится что-то нехорошее. Фотография может представлять человека в магическом ритуале не хуже, чем обрывок его одежды или прядь волос: с ее помощью современные колдуньи привораживают, наводят порчу, лечат.
«Есть типовые манипуляции, в магическом значении которых не всегда отдается отчет» — пишет И. Разумова и приводит слова своих собеседниц: «У меня знакомая выколола на фотографии глаза мужу, когда он сказал, что разводится с ней». «Один раз я разорвала фотографию парня, когда он сказал, что бросает меня». Это не исключительные случаи: «фотокарточки сжигают, закапывают в землю, разрывают на возможно более мелкие кусочки, чтобы «вычеркнуть из жизни» известное лицо и обстоятельства».
Обстоятельства, требовавшие кого- то «вычеркнуть из жизни», в истории нашей страны были не только и даже не столько любовного порядка. В годы Большого Террора люди боялись хранить фотографии родственников и друзей, арестованных по политическим обвинениям: в любой момент под эти же обвинения могли попасть они сами, поскольку их связь с «врагами народа» оказывалась этими фотографиями как бы документирована. Появился особый тип советской фотографии, обрезанной, изрезанной самым неожиданным образом. Еще чаще их, как и письма, просто уничтожали, и историки советского периода жаловались, что чем ближе к нашему времени, тем хуже — а не лучше, как должно было бы быть — с личными документами.
Фотографии в истории советского государства — вообще особая тема, совершенно магическая. Портреты вождей висели в кабинетах и в квартирах, их на длинных палках носили на демонстрациях, они украшали здания, их поднимали в воздух на аэростатах — и все это для того, чтобы не просто показать народную любовь к вождям, но формировать и возбуждать ее. Однако не дай Бог продемонстрировать любовь к павшему вождю: много сил и эмоций уходило на то, чтобы вовремя снять его портрет, заменив новым. Эта магическая практика имела простое психологическое обоснование и оказывалась весьма эффективной.
Вообще в любом прикосновении к прошлому, особенно к тому, что было еще до твоего появления на свет, есть элемент магии. «Возвращая нас в прошлое, фотографии в семейном альбоме постоянно напоминают о дистанции, которую никому не дано преодолеть. Сами по себе они вызывают новое ощущение прошлого как некоего исчезнувшего в океане времени континента», — писал канадский историк и мемуарист М. Игнатьев. А латвийский философ С. Дауговиш назвал фотографию «наиболее доступной из иллюзий победы над небытием».
Порой фотография — единственный источник сведений и домыслов о предках. «Я про прадеда знаю только, что он на Чапаева похож, такой же бравый, с усами. Давно еще фотографию видел» (Василий, 29 лет). «Судя по фотографии, дедушка Петр, мой прадед, был человеком солидным, имел положение. На фотографии он изображен на коне. В военной, парадной форме, которая ему очень идет» (Татьяна, 17 лет).
Обычно хранители семейной памяти — бабушки и дедушки, показывая фотографии, рассказывают целые истории про изображенных на них людях, повторяя их снова и снова. Эти истории становятся составной частью семейного предания, они часто передаются из поколения в поколение.
«Это моя мама и бабушка. Жизнь у них, конечно, нелегкая была. Мужья были не подарок, голод, холод — все они прошли. Но уж повеселиться они умели. Как какой праздник, согреют угольный самовар, напекут блинов, пирогов и веселятся, танцуют, поют» (Лидия Борисовна, 60 лет). «Это мой отец. Видишь, какой он на фотографии видный, статный, сразу видно — хозяин трактира». (Александр Иванович, 71 год). «Здесь я и тетя Галя, сестра моя, во дворе нашего дома. Мне лет 6-7, а ей года 2. У нас двор хороший был. И соседи, и дети — все дружили... Весело было, совсем другая жизнь была, не такая, как сейчас» (Елена А., 41 год).
Благодаря таким историям персонажи фотографий как бы оживают, становятся участниками жизни людей, которые их, может быть, никогда не видели: «Однажды мне приснилась моя умершая бабушка. Я хожу по дому, где она жила, а на стене висит ее портрет. Вдруг она мне с портрета подмигнула. Мне стало страшно, и я подумала, что ведь она все видит, как мы живем. Когда я вышла из дома на улицу, обернулась, а она из окна на меня все смотрела» (Александра, 18 лет).