— Не нравятся мне такие упрощения! Не хочу, когда меня какая-то необычная необычность тащит в какую-то неведомую неведомость!.. — Трофимыч вдруг заскользил по траве — на спине, головой вперед: — Ой! Меня утаскивают за зипун!
Дима схватил Трофимыча за рукав зипуна. Однако это не очень-то помогло. Не помогло и то, что здоровяк Брюквин тоже вцепился в зипун. Зипун легко транспортировал за собой и Трофимыча, и Диму, и Брюквина…
— Не отдам зипун! — завопил Трофимыч.
Брюквин, напрягая свои могучие мускулы, крикнул Тщетнову:
— А вы что не помогаете?
Тщетнов, поспевая за ними, повествовал:
— Я очень даже помогаю. Я придумываю всякие способы, как вам спастись…
— Как говорится, это долго будет продолжаться? — занедоумевал Трофимыч.
— Будем надеяться, что нет, — проявил оптимизм Дима.
Зипун дернулся мощным рывком и помчался с еще более внушительной скоростью.
— У меня нерадужное известие, — сказал Дима.
— Какое? — всполошился Трофимыч.
— Домик, к которому мы несемся.
Домик, вроде бы деревянный, шустро надвигался. Трофимыч, Дима и Брюквин, влекомые зипуном, врезались в него.
От удара домик рассыпался фонтаном обломков.
Трофимыч, Дима и Брюквин понеслись дальше.
— Странный какой-то домик, — поразился Дима. — Как же так мы лихо разметали его, сами ничуть не повредившись?
— Это декорации. Из бутафорского материала, — пролил свет на непонятное Брюквин. — Для моей будущей киностудии.
Затем на их курсе возник с десяток кафешных столиков.
— Тоже декорации? — догадался Дима.
— Да, — подтвердил Брюквин.
Когда вломились со всего разгону в столики, оказалось, что они довольно непринужденно могут переворачиваться, крушиться и даже возноситься в воздух.
Разделавшись со столиками, помчались ко дну оврага, где было невзрачное строеньице наподобие недовозведенного амбара из кривых темных досок.
Проехавшись по косогору, Дима, Трофимыч и Брюквин, уже почти достигнув амбара, внезапно остановились — буквально в нескольких сантиметрах от него. Амбар, как ни в чем не бывало, причудливо таращился своими приоткрытыми воротами.
— В общем, — сказал Тщетнов, — вот мы и прибыли.
— Стало быть, — Брюквин потопал полусапожками, наверное, сам не зная, зачем, — тот самый Энигмохап, который похитил мою бесценную газетную подборку, где-то неподалеку?
— Да… — Тщетнов упругим шагом обогнул амбар и что-то поднял с травы:
— Находочка!
— Что там? Что там? — оживленно произнес Брюквин. — Уж не моя ли газетная подборочка?
— Пока что нет. Но, судя по верным признакам, вам недолго осталось ждать, когда мы настигнем ее. Как впрочем, и Диме с Трофимычем — получения того, что называется «без проблем».
— Как бы не так! — со стороны густых кустов донесся грубый голос.
— Что такое?! — остро вскинул лоб Тщетнов. — Неужели этот дилетантик Возюкин опять мешается на моей поисковой стезе?!
— Да, это я, — самодовольно подтвердил голос. — И, похоже, на сей раз я тебя опередил!..
— Ну, в общем, это мы еще посмотрим, — Тщетнов торжествующе воздел руку, в которой была зажата какая-то загогулистая тусклая деталька: — Ведь я заобладал вот чем!..
— Вижу-вижу. У тебя — Норвежская Тоталка. Ну так что ж?! А у меня зато — угадай что?
— Тут и гадать нечего. Судя по твоему развеселенькому тону, ты наткнулся на датский аэроплан?!..
— С чем себя и поздравляю. И сейчас, похоже, я на нем отбуду из данного региона, а вы тут можете оставаться. Можете даже полазить по округе в надежде отыскать какие-нибудь остатки раритетной шпионской техники. Но вряд ли что-нибудь найдете. Потому что я вас опередил: вся она погружена на датский аэроплан. Жаль, конечно, что Тоталку я не успел взять. Но ничего: уловец и так неплохой.
— А Тоталка у меня!
— Ну и что?
— С ее помощью я определю, где ты!
— А чего определять? — удивился Трофимыч. — В кустах он.
— Ну нет! Меня так просто не проведешь! Уж я-то уловки Возюкина прекрасно знаю. В кустах — лишь подложенный им громкоговоритель. А сам этот дилетантик — где-то совсем в другом месте. Итак! Что мне показывает Тоталка? Тоталка показывает: Возюкин — в амбаре.
— Не успеешь! Не успеешь! — злорадно захихикал Возюкин.
Из глубин амбара раздалось тарахтенье. Затем из его ворот вылетело что-то, отдаленно подобное своими очертаниями самолету: эдакая зеленовато-серебристая приплюснуто-обтекаемая грушевидная штуковина с массой то ли крыльев, то ли стабилизаторов разной длины и формы. На одном из крыльев сидел, преисполненный радости, тощий сухонький человек, сжимающий в охапку большущую прямоугольную сумку.