«Доношу святому отцу протопопу Иллариону, что июля 17-го дни, года от Рождества Христова 1737-го, в городе Козловске на реке Иловой видана была многими диковина великая. На берегу, супротив дома дворянина Александра Иванова сына Кокорюкина сошел с неба шар огненный, а из него к земле — огненный же столп. Из столпа вышли три персоны некие, по виду люди, но ростом невеликие, головами лысые, и вместо платья белым светом убраны.
Народ к ним побежал, но они только руками махали да кричали невразумительное. Недоросль Кокорюкин Михаил вперед всех выскочив, начал в шар каменьями кидать, но до лысых не добежав двух сажен, был закинут в кусты силой невидимой и неведомой. Понеже явилось пламя великое, в коем шар пропал вместе со столпом, а лысые пошли по реке яко посуху, и по воде от них молнии побежали. А после того вошли они в лес, и боле их не видели.
Дьяк Костка Вонифатьев».
Ничего себе — НЛО! А Кокорюкин тогдашний — молодец, не испугался!
А еще что тут? Начало другой бумаги было оторвано, Витька начал читать с середины.
«Генваря 12-го, года 1743-го, лейб-компании сержант Кокорюкин Михаил, вместо того, чтобы стоять перед столовой Ее императорского величества Елизаветы Петровны и смотреть, чтобы соловью Ее императорского величества, который на стене в столовой, вреда бы от кошек не было, с караулу самовольно отлучился. В трактире у Федотки Гнилого напился он безобразно пьян, так что едва ходить и говорить мог, почему и требовал, стоя на улице, себе карету. Кареты не получив, сержант Кокорюкин взошел на постоялый двор Семена Демидова за Сенным Рынком, где саблей изрубил в щепы стиральную лохань и на прачке изодрал рубаху. После того вошел в камору, где помещались три лысые купца из Козловска, кричал, что они есть исчадия диавольские, вылил на них ведро воды и кинулся драться, а за неимением у них волосов драл козловцев за уши нещадно. Меня же, сержанта Чернова, который остановить его хотел и за воротник схватил, начал зубом есть за руку. В то время сделалось в каморе светло, как днем, и молнии по полу побежали, а сержант Кокорюкин, пробыв в молниях малое время, с лестницы свалился и был мною к полковому лекарю препровожден. Повреждений телесных, а тако же ожогов у него не обнаружено было, однако пониже спины у сержанта Кокорюкина нашелся хвост величиною с ладонь, каковой хвост за две недели с того времени еще на ладонь вырос. Ввиду такового обстоятельства и по особой протекции Ее императорского величества с марта первого дни сего года сержант Кокорюкин Михаил сын Александров определен на службу в Кунсткамеру уродом.
Составил сию записку сержант Чернов Алексей.»
Что за глупости! Хвост какой-то…Оставалась надежда, что последняя бумажка будет понятнее.
«Приветствую тебя, брат Арсений, из родительского дома в Козловске. Ты пишешь, что ехать ко мне из Петербурга не хочешь и что жизнь в провинции скучна беспримерно, однако вот твоим словам опровержение. Опишу тебе все подробно, тем более что до сих пор тебя по молодости лет оберегали от той правды, которую надобно тебе знать.
Дед наш, известный Михаил Александрович, служил в Кунсткамере уродом, поскольку имел длинный чешуйчатый хвост. Хвост этот составлял несчастье всей его жизни, однако вместе с тем доставлял пропитание и ему, и его семье. По смерти своей дед оставил завещание, в котором среди всего прочего остерегал нас, его потомков, от употребления вина, буйства гнева и встреч с лысыми людьми. Отец наш никогда не придавал значения этим словам, считая, что они писаны не в твердом разуме, а потому заветом пренебрегал и кончил свою жизнь с хвостом длиною в два вершка, выраставшим на полпальца при каждом приступе гнева. Я же, от природы не обладая ни пылкостью нрава, ни склонностью к горячительным напиткам, также жил, не задумываясь о завете деда, до сего дня.
Однако нынче, в седьмом часу утра, случилось то самое происшествие, которое и побудило меня написать тебе. Неизвестно откуда перед моим окном в саду появились три небольшого роста лысых человека, по виду купцы или мещане. Я спросил того из них, кто показался мне старшим, кого им надобно, на что он отвечал, что хотел бы видеть потомков Михаила Кокорюкина. Я назвался, он приблизился ко мне, и я увидел, что ни волос, ни бровей, ни ресниц на нем не было, а в глазах у него нет ни радужек, ни белков, одни лишь черные зрачки. Рассказ его был еще более необычен, нежели его вид. По его словам, он и его товарищи — жители далекой звезды, с которой они добрались до нас на особенном «летательном корабле». «Корабль» этот взорвался в нашем поместье во времена юности нашего деда, причем дед сыграл не последнюю роль в этом несчастье. При второй случайной встрече, защищаясь от нападения нашего предка, путешественники невольно причинили ему какое-то повреждение организма, которое теперь передается из поколения в поколение всем его потомкам. Исправить это повреждение можно, только если на помощь путешественникам прилетят их друзья на другом «корабле», а потому лысые путешественники сочли своим долгом предупредить меня о том же, о чем предупреждал в завещании дед. В доказательство истинности своих слов старший путешественник отдал мне два документа, которые я тебе в письме и посылаю. После этого путешественники исчезли.