Верховья р. Родана (Роны) мыслились древним ионийцам также где-то далеко на севере, имя ее они без особенного труда готовы были отождествить с именем мифического Эридана, что и привело в конце концов к созданию мифико-географической концепции, в соответствии с которой русла рек По, Роны и Рейна представлялись как бы рукавами мифического Эридана, устья же его предполагались в Адриатическом и Тирренском морях, а также на Северном океане. Концепция эта, как мы видели выше, была широко использована в эллинистической Аргонавтике.
Плавания фокейцев в западном направлении к Геракловым столпам совершались при живейшей конкуренции финикиян, основавших одновременно с греками свои колонии в западной части Сицилии, на южных берегах Сардинии, на Балеарских островах и на юге Испании, за Гибралтарским проливом (Тартесс), отождествленный впоследствии с греческим Гадесом. Финикийцев, как и греков, привлекал к иберийским берегам металл (серебро, а также олово, необходимое для изготовления бронзы). Финикийцы, прочно утвердившиеся на берегах Северной Африки, вероятно уже на рубеже VIII-VII столетий, долго держали в своих руках почти всю западносредиземноморскую торговлю и форсировали изучение и освоение атлантического побережья Африки и Иберии уже в VII-VI столетиях до н. э. Карфагенские мореплаватели, подобно их тирским сородичам, обошедшим по морю по поручению фараона Нехо вокруг Африки, совершали плавания на юг, до берегов Гвинейского залива и на север - как далеко, трудно сказать при современном состоянии вопроса.
Путешествие вдоль западных берегов Африки, в глубину Гвинейского залива, было совершено под командованием Ганнона на шести больших кораблях (пентеконтерах) с командой в 3000 человек. Отчет об этом плавании, происходившем скорее в^его в конце VI или начале V столетия до н., сохранился в греческом переводе под названием перипла Ганнона.[8]
Как свидетельствует Плиний,[9] одновременно с плаванием Ганнона карфагеняне снарядили флот под командой Гимилькона, который поплыл вдоль западных берегов Иберии и далее вдоль берегов Кельтики к Эстримнидским островам, а может быть даже и дальше, к берегам Иерны (Ирландии) и Альбиона (Англии).[10] Подлинное описание этого маршрута не сохранилось. О нем сообщает лишь в кратких и недостаточно внятных словах позднеримский поэт Авиен,[11] использовавший греческие периплы классического времени. Ссылаясь на подлинные слова Гимилькона, Авиен упоминает о чрезвычайных затруднениях этого плавания, предполагающих, может быть, знакомство описавшего этот путь карфагенского мореплавателя со знаменитым Саргассовым морем. Во всяком случае ревнивые карфагенские купцы во избежание конкурентов, несомненно, постарались изобразить путь к богатым оловом местам в самых зловещих красках.
По словам Гимилькона,[12] путешествие это длилось четыре месяца. Авиен не дает сколько-нибудь достаточных указаний, на основании которых могли бы быть локализованы Эстримнидские острова и одноименный им мыс.
Олово в древности, как об этом свидетельствует Цезарь,[13] известно было в Британии. Однако существовала добыча олова и в северо-западной Испании. Страбон сообщает о том, что в I в. до н. э. Публий Красе, которого принимают за Публия Лициния Красса, управлявшего Испанией в 95-93 гг. до н. э., побывал на Касситеридских островах (имя которых, вероятно, идентично Эстриминидам, а положение столь же неопределенно), что может быть истолковано как факт открытия римлянами испанских оловянных рудников.[14]
Эстриминидские острова принимают также за Норманнские острова в Ла-Манше, что согласуется, примерно, с данными Авиена о двухдневном плавании от них до Иерны[15] и о близости Альбиона. Отождествляют их с группой островов близ Бреста (Уэссан и близлежащие острова)[16] , а мыс Эстримниду - с Бретанью. Однако если принять отождествление Эстримнид с Касситеридскими островами, то будет, может быть, правильней всего признать в этих реально неуловимых островах смутные свидетельства о западноевропейском и скорей всего все же об испанском олове.,
Наименование Касситеридских островов связывается с греческим χασσίτερος - олово, известным уже Илиаде (XI, 25), происхождение же этого слова неопределенно. Трудно даже сказать, острова ли названы от этого имени или, наоборот, оно возникло из наименования островов. Геродот, упоминая об этих островах (III, 115) отрицал их существование. Диодор (V, 38) и Страбон (II, 5, 15) помещают острова, заимствуя свои сообщения у Посидоиия, в Атлантическом океане, к северу от берегов Испании. Страбон прибавляет при этом, что их было всего десять и известны они были первоначально одним лишь финикийцам, ведшим с их жителями торговлю. Когда же римляне хотели поплыть к островам вслед за финикийским судном, то его кормчий, с тем чтобы не выдать пути, нарочно погубил свой корабль. Однако в конце концов Касситеридские острова стали известны упомянутому выше Публию Крассу. Плиний сообщает, что первым, побывавшим на Касситеридских островах и вывезшим оттуда олово, был некий Мидакрит, о котором из других источников ничего неизвестно.[17]
17
У Гигина (Fab., 274) и Кассиодора (Cassiod., III, 31) открытие олова (свинца) приписывается полумифическому фригийскому царю Мидасу. На этом основании уже в начале XVIII в. ученый иезуит Гардуэн исправлял имя Midacritus MidasPhryx. Поскольку связь этого имени с именем Мидаса вполне вероятно, сообщение Плиния может быть истолковано в том смысле, что плавания малоазийских греков на запад за оловом относятся еще к эпохе фригийского могущества. Однако эта легенда могла иметь в виду и не западные, а какие-либо северо-восточные источники этого металла, которым в VIII-VII вв. до н. э. торговали фригийцы. Касситеридские же острова могли быть привлечены к ней уже позднее. См. S. Reinach. Cultes Mythes et Religions III, Paris, 1912, стр. 327 сл.; ср. P. — W., RE, X2, 1534.