Скифские археологические памятники со своей стороны содействуют объяснению и пониманию Геродота. Они свидетельствуют прежде всего о том, что геродотов рассказ нельзя понимать буквально, без критики.
Если мы не будем пытаться толковать и объяснять неясные места повествования Геродота, мы никогда не освободимся от тех многочисленных противоречий и несообразностей, которые его наполняют.
Если мы не постараемся понять зависимость Геродота от разноречивых источников, с одной стороны, от его позиции по отношению к ионийской натурфилософии, мифографии и этнографии, с другой, если мы не поймем, что при описании европейских скифов Геродот, зачастую не отдавая себе в этом отчета, пользовался данными, относящимися к скифам закаспийским, а также, описывая скифов своего времени, приводил сведения, относящиеся к временам давно прошедшим, мы не поймем тогда толком даже того, почему столь яркое и детальное описание скифского погребального обряда, какое дает Геродот (IV, 71 сл.), не находит себе точного подтверждения в скифских курганах между Днепром и Доном, а ярко документируется данными раскопок больших скифских курганов на Алтае,[63] равно как не поймем и того, почему границы названных им скифских племен не укладываются на современную археологическую карту.
Эпоха эллинизма
Представления о северных странах при Александре Македонском. Аристотель
Период Александра Македонского был поворотным пунктом также и в истории древней географии. Грандиозные переходы и плавания, совершенные македонской армией и флотом, открыли для греков воочию внутренние области Азии и Африки, а также берега Индийского океана и Персидского залива, о котором впервые в результате плавания Неарха были получены определенные сведения.
Не говоря уже о значении походов Александра для изучения среднеазиатских пространств, только в это время греки познакомились как следует с внутренними областями Малой Азии. О ней, как мы убедились, Геродот имел еще совершенно недостаточные и превратные представления, вплоть до того, что он не упомянул о Тавре - горном хребте, пересекающем полуостров в долготном направлении и находящем свое продолжение, как считали позднейшие географы древности, в великих горных хребтах Азии, с которыми греки также впервые познакомились в результате македонских завоеваний.
Однако эти новые и поистине грандиозные географические факты, ставшие достоянием географической науки во второй половине IV столетия до н. э., могли быть ею осознаны и освоены лишь значительно позже, не раньше чем через столетие. Современники же этих открытий, и при этом наиболее образованные и прозорливые из них, как, например, Аристотель, стояли в области географических представление еще во многом на позициях древнеионийской науки. И это в то время, как космологические представления греков на протяжении V-IV вв. до н. э. претерпели глубочайшие изменения и от Анаксимандровой земли-цилиндра, плавающего в Мировом океане, пришли к учению о шарообразности Земли, зародившемуся у пифагорейцев, в качестве чисто отвлеченного и мифологического образа, в научную же гипотезу обращенного трудами Парменида, Эвдокса и Аристотеля.
Весьма продуктивным оказалось также высказанное впервые Парменидом учение о зонах, на которые он разделил земную поверхность в климатическом отношении. Учение о зонах было в особенности развито Аристотелем, установившим наличие пяти зон на земном шаре: жаркой зоны, обнимавшей пространство между тропиками и необитаемой вследствие чрезмерно высоких температур и засушливости; двух умеренных зон - южной и северной, обнимавших пространство между тропиками и полярными кругами, пригодных для жизни, и двух холодных полярных зон, необитаемых вследствие морозов и вечного оледенения.[1]
Однако, несмотря на все эти теоретические успехи, неуверенно и медленно распространявшиеся в науке, в области реальных географических знаний современники Александра Македонского пребывали еще в плеву представлений, укоренившихся с глубокой древности и весьма прочно владевших человеческим сознанием.
В воображении спутников Александра господствовало представление о причастности совершаемых ими подвигов к тем пространствам, с которыми были связаны великие военные предприятия легендарных и реальных завоевателей глубокой древности - Сезостриса, Кира, Дария Гистаспа. Перед их сознанием вставали видения Кавказа, имя которого они перенесли на открывшиеся их глазам хребты Паропаниса и Имава (Гиндукуша и Гималаев).