— Ты бы хоть окна закрывал, — устало протянула Лариса.
— Я их и не открываю никогда, — ответил я, и Лариса побледнела. Я медленно обернулся. Окно в коридоре и впрямь было распахнуто, а я даже не видел этого. — Сука.
Мы вошли в квартиру, Лариса закрыла за нами дверь. Я осмотрел обе комнаты и кухню. Заглянул в ванную, совмещенную с туалетом. Никого не было. В квартире был порядок.
— Окно могло само открыться? — с сомнением спросила Лариса. Я помотал головой. Подошел к своему рабочему столу, осторожно выдвинул все ящики. Разумеется, именно там и был полный бардак.
— Она не собиралась скрывать своего появления, — сказал я. — Хуже того, она хочет показать, что если бы хотела, легко бы замела следы.
— Она? — не сразу поняла Лариса. — Ты о той женщине, которая убила мальчишку на твоей работе?
— Рекоза, — усмехнулся я. И тогда мой компьютер включился. Сам, хотя, скорее всего, Рекоза просто установила программу, которая реагировала на сигнал от микрофона. Как и все, кто когда-либо играл в современные многопользовательские игры, я, конечно же, имел не самый дурной микрофон.
Монитор включился и на нем появилась фотография Рекозы. Это было что-то вроде селфи, только там Рекоза стояла с пулевым отверстием в лице и улыбалась. На заднем плане лежал труп. Рекоза показывала мне большой палец. Внизу была небольшая подпись, имитирующая надпись от руки: «Хранишь секретики вдали от дома?». Я коснулся рукой мыши и фотография тут же исчезла. Обычный рабочий стол, без единого нового файла. Я быстро пробежался по истории изменений на жёстком диске, пытаясь найти установленные недавно программы или что-то подобное, но увы, не нашёл ничего. Лариса тоже обошла квартиру, осматривая места, где в кино обычно оставляли разные подслушивающие устройства. Очевидно, она не нашла ничего, но это помогло хоть как-то расслабиться. Через час только, мы пришли на кухню и я поставил чайник.
— Ты не расскажешь мне, что происходит? — устало спросила Лариса.
Я оперся спиной о стену, закрыл глаза. Правда заключалась в том, что я очень, очень сильно хотел рассказать всё Ларисе. Без неё у нас всегда все черт его знает как, и я очень хотел просто рассказать ей всё, и попросить её снова стать нашей умной, сильной, жесткой старшей подругой. Готовой раздать всем подзатыльников и решить все проблемы. Но мне было уже не двадцать лет, и я прекрасно понимал, что живые люди никогда не бывают такими, какими ты их себе представляешь.
Чайник закипел, я бросил в чашки по пакетику дешёвого чая. Разбавил водой из-под крана — Лариса поморщилась, но не стала отказываться. Поставив чашки на стол, я сел рядом. Лариса протянула мне руку и я взял её. Я смотрел ей в глаза и должен был сказать самое страшно.
— Ты мне не доверяешь? — спросила Лариса. Я решился.
— Помнишь, как мы все хотели бороться за свободу и равенство для всех? — усмехнулся я, сплетая из обиды и разочарования самый острый и ржавый нож, что только можно представить.
— Помню, — кивнула Лариса.
— Но почему-то вышло так, что Леха сошёл с ума, — продолжил я. — А моя лучшая подруга ест с чьей-то руки, и видимо, думает, что это тоже борьба?
Лицо Ларисы вспыхнуло. Я видел, с каким трудом она удержала себя на месте, не подскочила из-за стола, не выплеснула в меня чай, не отвесила пощёчину. Она разозлилась, но проглотила. Это было ещё хуже.
— Тебя настолько задело… — начала она, и я тоже поднялся, и снова взял её за руку.
— Нет, — сказал я. — Клянусь, я благодарен за твою помощь и, боже, ты же сама знаешь. Я бы помер там, без тебя. Меня не задело, честно.
— Но ты все равно решил меня оскорбить.
— Да, — кивнул я. — Потому что мне не нравится жить в мире, где моя лучшая подруга слушает кого-то кроме себя.
— Блядь, Нарица, — Лариса наконец-то взорвалась и вырвала свою руку из моей. — Ты этим собрался мне мозги ебать? Что я, сука, не правильно со своим мужем живу?
Я пожал плечами.
— Ты, блядь, вообще взрослеть не собираешься? — пунцовое лицо Ларисы исказила гримаса злобы и обиды, а я не смог удержать нервный, испуганный смешок. — Какого хуя ты мне вот это говоришь? Или ты думаешь, мне блядь не обидно?
— Я думаю, — продолжая улыбаться. — Что ты прощаешь то, чего раньше бы никому не простила.
— А тебя это, сука, каким боком касается? — Лариса вздохнула, а пошла к выходу. Я молча поплелся следом. Дойдя до двери, она остановилась, щелкнула замком. Задержалась всего на несколько секунд. Потом повернулась ко мне.
— Есть люди, которым можно больше, чем другим, — сказала она. — Я это признаю. Но знаешь, что, Нарица?