Сами собой удалились и телевизионщики, напоследок отсняв крупный план Рёшика.
Спустя несколько минут Бронский встал с колен, как ни в чем не бывало, отряхнул брюки. Бледное лицо не выказывало эмоций, но когда он взялся за чашку, руки дрожали. Прошелся туда-сюда и остановился возле дыры, чтобы достать вилку из более ненужной розетки.
— Вы сказали, что нужен человек для опыта, — обратился он к Рёшику. — Четверть часа назад я хотел предложить себя из бравады. Сейчас делаю это с холодного ума, потому что миссия моя закончена.
Николай Вальтерович бросил взгляд на мертвый ускоритель и зажмурился. Никто в кабинете не посмел прервать его. Стало холодно — наверное, из-за сквозняков.
— Извольте начать, — предложил Бронский расстегнул верхние пуговицы рубашки.
Пользун приблизился к профессору.
Меня зовут Мирослав Огнен, и я выхожу из такси. Передо мной — потертое временем серое здание, вокруг которого, как грибы возле пня, растут торговые палатки и киоски. Чахлый фасад изуродован рекламными баннерами. Если бы в Англии мне сказали, что здесь работает над управляемым термосинтезом профессор Бронский, я бы рассмеялся. Но жизнь шутит почище умников из телешоу. Причем, они пишут дубли, а жизненные репризы звучат в прямом эфире.
Проход к зданию — квест из онлайн-игры: противники живые, хотя расу определить трудно. У входа суетится парень с видеокамерой, молодящаяся дама преклонных лет дает указания. Общие планы всегда делают в конце съемки, так говорили журналисты из «Оупенинга».
Внутри — не похоже на научный институт. Скорее — декорации скетч-шоу: сюжет о том, как физики-ядерщики развлекаются в свободное время торговлей. Неплохая идея, может, предложить кому?
Спрашиваю у продавцов, как найти mister Bronsky. Никто не знает или не понимает. Помогает старичок — проводит в кабинет профессора. Говорит на сносном английском, дышит перегаром. По пути обмениваемся парой фраз. Оказывается, он — младший научный сотрудник.
— Когда же будете старшим?
— Защититься нужно, а по моей теме нет оппонентов. Все разбежались за границу, и оплачивать их приезд нет возможности.
Перед кабинетом высится куча мусора — бытовые отходы. Провожатый объясняет: раз в неделю вывозят, а защитники института живут здесь около двух недель.
— От кого защищаетесь?
— От городских чиновников и собственного заместителя по науке.
Здесь не скетчи — комедийные полнометражки снимать. Вправду, что ли, взяться за сценарное дело? Мысли постоянно наклевываются.
Стучу в дверь — никого. Еще раз — тишина. Решаюсь открыть.
Странная картина: в комнате четыре человека, двое молодых сидят — на диване и за компьютером. Мужчина средних лет с планшетом в руке стоит, напротив — пожилой, друг на друга смотрят. Эти двое — Polzun и Bronsky, я узнаю их.
Никто на меня не оборачивается.
— McGuffin pridumal Hitchcock! — негромко и четко проговаривает Polzun.
Профессор зажмуривается, стоит несколько секунд. Ничего. Открывает глаза и выдыхает.
Происходит оживление — тот, который за компьютером, обращается к Bronsky; который на диване — заговаривает с Polzun. По интонациям понимаю — неудача.
Впрочем, Bronsky вроде обрадовался. А Polzun заметно огорчился, выслушивает успокоительные слова от молодого человека на диване.
Форсаунд вибрирует в кармане.
Наконец, замечают меня, я представляюсь. Они понимают английский на бытовом уровне. Объясняю, что заходил в квартиру Polzun, никого не застал и явился по второму адресу.
Они переглядываются и показывают, мол, все понятно. Представляются и знакомят с молодыми помощниками. Они тоже сносно говорят и понимают английский.
Все четверо наперебой объясняют, в каком сложном положении мы оказались. Мне непонятно — почему? И с чего вдруг нас «завтра схватят или попросту убьют»?
Угощают чаем и старым рассыпчатым печеньем.
Наступили ясно-прозрачные сумерки, которые принесли в кабинет не прохладу, но напоминание о ней. Даже чай не жжет горло, а потихоньку согревает.
Разговариваем, пьем, шутим. Вывожу их на тему о мае прошлого года — Bronsky насторожился, как показалось. Вдруг за окном — звуки машин, скрежет тормозов, крики.
Подходим.
Три микроавтобуса, из которых высаживаются вооруженные солдаты. Рассредоточиваются, окружая здание, под руководством грузного командира. На крышах бусов — прожекторы.
В кабинете начинается суета. Bronsky выскакивает в дверь и кричит защитникам. Polzun и юноша нервно переговариваются в стороне. Молодой человек за компьютером выключает его и набирает номер на дисковом телефоне.