Заборы смяли и растоптали. Толпа проникла в кабинеты и залы, распугивая оставшихся охранников, которые сидели на постах исключительно в силу привычки. Они хорошо знали, кого охраняют, но выразить мнение вслух мешали зарплата и пайки.
К восьми вечера страна осталась без политической верхушки. Обязанности главы государства взял на себя лидер оппозиции Розуменко. В первом интервью он назвал дату выборов.
Никто из региональных чиновников не осудил и не призвал. Вертикаль развалилась, как трухлявое дерево с гнилыми корнями. Вечер пятницы, завтра — выходной, по телевизору — кино.
Степан Романович вошел в кабинет Верховного, сел за рабочий стол и осмотрел телефоны спецсвязи. Компьютера на столе не было, только бумаги и карандаши. Под массивным ежедневником обнаружилась шелуха от креветок. Звонок сдул мысли вместе с шелухой:
— Степан Романович, звонят из Харитонова. У них тоже все закончилось.
Глава 10
Начальник отдела спецпроектов телеканала «Оупенинг» Браун Хартсон сидел на крыше ИНЯДа, рядом с передающей антенной и контролировал эфир. Солнце пекло, светло-голубая рубашка прилипла к спине. Сегодня оделся по-рабочему, без лоска. Изможденный лучами, снял рубашку, явив бледное тело с вкраплениями черноватых волос. Все равно никто не видит. Они там, внизу, думать о нем забыли; решили, наверное, что пал жертвой гостеприимства и отсыпается в гостинице. А он только закрыл чердачную дверь за отрядом штурмовиков.
Картинка шла не ахти, но для интернет-трансляции сойдет. Будь возможность — расставили бы камеры лучше. А так довольствуемся тем, что предложила Yasya. Она же договаривалась с местным транслятором, хотя до последнего не верилось, что канал, которым владеет олигарх от власти, согласится показывать компрометирующий материал. Камеры — на аккумуляторах, передатчик — тоже. Вот она, трансляция — в цвете, с телевизионным разрешением картинки и даже со звуком. Двести пятьдесят шесть килобит, но все же!
Только режиссер почему-то отказался работать, поэтому менять картинки с камер приходится Хартсону. Ничего, вспомним молодость. Зато какое видео!
Он не знал, что режиссер как раз работает — в поте лица, с напряжением мышц. На мониторе у него — замкнутая по кругу картинка: вартовые подходят к ИНЯДу, вартовые отходят от ИНЯДа. Чуть ниже монитора вид куда приятнее — стоящая в наклоне Фира. Это она устроила так, что в эфир шел настоящий live. Две кнопки, нечего разбираться.
Хартсон посмотрел на экран ноутбука — защитников института прижали с двух сторон коридора и уложили: кого словом, кого силой. Сквозь дым прошла шатающаяся фигура в жилете и снова исчезла за одной из дверей. Туда зашли два штурмовика.
Дым рассеялся. Солдаты выстроились под стеночками. В середине прошествовал тучный человек в белой рубашке с закатанными рукавами. Вошел в дверь, перед той, куда спрятался самоубийца в жилете.
Хартсон переключился на камеру в кабинете директора.
О чем говорят — непонятно. Ничего, работают синхронные переводчики, разберутся. Наша задача — держать связь. Господи, ну и солнце. Снять, что ли, брюки? Нет, это слишком для джентльмена. Даже если никто не видит — от собственного чувства достоинства не скроешься.
— Лемминги кончают жизнь массовым самоубийством! — заявил с порога Карп Наумович, но удар прошел мимо.
Рёшик сидел на подоконнике и широко открытыми глазами смотрел в окно — без защиты и желания атаковать. Миф про леммингов он знал, но теперь дело не в знании. В Столице произошел переворот, власть перешла к знати. Все, что творилось в ИНЯДе — напрасно. Он пытался предупредить по громкой связи, но слишком поздно. Обе стороны сцепились задолго до схватки и разнимать их бессмысленно.
Пользун вылетел из задумчивости, сделал неловкое движение и чуть не приземлился с подоконника спиной. Несусвет воспринял телодвижения как результат меткого выпада. Чтобы противник не опомнился, Карп Наумович набросился, будто хулиган с ножом на тощего очкарика:
— Дарвин утверждал, что человек произошел от обезьяны!