На свободе я предложил Бронскому сотрудничество в исследовании мыслеполя, и он согласился, с условием, что всю бумажную работу возьмет на себя. Сейчас он с удовольствием ставит подписи на бумагах. И вообще, на всем, что подсовывают для автографов фанаты.
Неделя ушла на оформление визы — здесь поспособствовал Rostislav, который стал советником Президента. Позже с ним произошла неприятность — он публично соврал. Говорят, и до того баловался — сам и вместе с новым приятелем Tosha. Но публичная ложь нанесла психике непоправимый вред. Кажется, он до сих пор находится в неврологической клинике.
Нас встретили в аэропорту «Хитроу» с почестями и телекамерами — постарался «Оупенинг». Кстати, правообладание съемкой «харитоновской резни» улучшило финансовое состояние канала. Первое время я пытался объяснить, что никакой резни не было, что погиб один человек, случайно. Мне не верили — хотели видеть резню и видели ее.
Из аэропорта в офис канала уехали вместе с Хартсоном. В машине с кондиционером…
…Первая наша с Николаем статья взорвала научный мир спустя полгода. Новое поле, новые частицы, объединение фундаментальных взаимодействий. Волшебство, в которое не верится. Впрочем, так в свое время человечество встретило закон тяготения, электромагнетизм и ядерную физику. Мы представили экспериментальную часть, и сомневающихся стало меньше. Результаты звуковых исследований плюс демонстрация ускорителя Бронского, работающего на мыслительной энергии, легли в основу заявки на Нобелевскую премию. Форсаунд работал в поле Бронского-Огнена до того, как оно было открыто. Мой прибор уловил его после зарядки странным сигналом в Рождественскую ночь. Оказалось, что создать мыслеприемник можно в производственных масштабах. Достаточно воздействовать атомами водорода на композитный материал (из него Бронский сделал стенку токамака), а затем инкрустировать им мембрану.
Впрочем, до изучения всех тайн мыслеполя и сейчас, спустя три года, далеко. Иногда кажется — есть более совершенное поле, которое регулирует человеческие возможности. Но об этом страшно думать, потому что так можно добраться до самого бога. А это для ученого опасно.
Наш фундаментальный труд выставил на посмешище Шеминга. «Убийство звуком» стало в один ряд с другими комическими изысками «британских ученых». Мой бывший друг с позором ретировался из Кулхэма и сейчас, вроде, пописывает для «The Sun». Меня приглашали вернуться в исследовательский центр — не лаборантом, понятно. Я отказался — в Оксфорде предоставили лабораторию с доступом к экспериментам ЦЕРНа. К тому же, дали место консультанта по вопросам науки на «Оупенинге».
Свободного времени у меня практически нет. Но я все-таки улучил момент и на выходных как-то съездил в Верону, на могилу Федели Традито по прозвищу Дож. Там до сих пор стоят живые цветы с сине-желтыми ленточками. На одной корзине написано: «От игроков „Кьево“». В нынешнем сезоне «ослики» играют в еврокубках.
Меня зовут Мирослав Огнен, и я счастлив.
Часть пятая. «Один в поле»
В отличие от молодого коллеги, профессор Бронский сразу понял масштаб открытия. Еще тогда, в коридоре института, когда шел под выстрелами БСников. Сколько лет он провел в подвальной лаборатории с надеждой — нет, не прославиться и разбогатеть — сделать что-то полезное. Были открытия и доказательства, но впервые легкость озарения и тяжесть ответственности Николай Вальтерович ощутил, глядя на оживший ускоритель. Значит, не зря он работал, прогибался, предавал. Или это не оправдание?
Совесть щипала в свободные от работы минуты, а таких выпадало немного. Жаль было тратить их на угрызения. Как в отпуске отвечать на звонки.
Диссертация требовала тесного контакта с учеными-медиками. На первом этапе стало очевидно: приемник мыслеполя — головной мозг. Завкафедрой фундаментальной медицины в Оксфорде оказался, как и сам Николай Вальтерович, с немецкими корнями. Объяснив идею и высказав собственное видение взаимосвязи нейронов мозга с инфонами, Бронский испросил мнения — может ли так быть на самом деле.
Оказалось — вполне.
Как гравитоны и электроны помогают телам обмениваться информацией, каждый в своем поле, так и инфоны взаимодействуют с нейронами коры головного мозга, попадая туда через органы зрения и слуха. Наверняка то же происходит и при тактильном восприятии, но такие эксперименты не проводились. Подстегнутые информацией нейроны передают импульсы центральной нервной системе, которая дает человеку ощущение собственного или чужого ущерба от слова — отсюда наглядность боев и исцеления для тех, кто находится в зоне действия. Остальным кажется, что люди просто говорят и слушают. Позже удалось доказать, что и вне зоны мозг подвержен действию инфонов, но интенсивность на порядки меньше. Аналогичная ситуация — с отрицательными знаниями.