Отъезжая, Амон Гридениз испытал почти такое же наслаждение, как той Рождественской ночью, когда ему в голову пришел план реализации своего дара. Амон снял шлюху, в момент кульминации погас свет и тут же включился. Внешнее и внутренне затмение скрестились, даровав неистовый оргазм. Мешал, разве что, телевизор, который включился на первом попашемся канале. Показывали какую-то научную чушь на английском языке…
…Наутро Несусвет проснулся нищим, в богом забытом уголке чужой страны, без документов, с хмельной головой и болью в желудке. Что делать, понятия не имел. Неделю ночевал под открытым небом, благо, хозяин ресторана не гнал, еще и дал заработать мытьем посуды. Впрочем, заработанное ушло в счет оплаты стола. На восьмой день, отощавший и скорченный от поноса, Несусвет прибился к цирку-шапито, который двигался в Никосию. Им нужен был уборщик за зверьми.
В посольстве Карпа Наумовича узнали, но помочь не смогли. Только советом — прятаться подальше. На родине его объявили в международный розыск, несколько раз звонили и предлагали щедрое вознаграждение на случай, если появится Несусвет-шайтан.
Цирк остановился в Никосии на две недели. Новый уборщик Карпус получил первые деньги, которые ушли на звонки жене. Сначала она бросала трубку, потом делала вид, что не узнает; наконец, прошептала, что у нее и дочки все хорошо и что звонить больше не нужно.
Спустя год Карпус узнал — его благоверная заочно развелась с ним и вышла замуж за британского ученого, Чета Шеминга, некогда прогремевшего «звуковой теорией». Сейчас он завотделом науки в издании «The Sun». Приемную дочь любит, как родную. Еще бы — у нее мать миллионерша.
К тому времени и Карпус был далеко не уборщиком. В цирке «Благословенный остров» он стал звездой оригинального жанра. Выходил на арену в шутовском костюме и молол глупости, укладывая на опилки желающих из публики. Как правило, выходили здоровые мужики, некоторые специально готовились. Дети были в восторге.
Номер назывался «Человек-Дурак».
Кочевая жизнь укрепила здоровье, о желудке Карпус забыл. Может быть, потому что пил чаще, чем ел. И совсем не кефир с минеральной водой.
Стоя вечером на балконе дешевого отельного номера со стаканом ракы в одной руке и сигаретой в другой, Карпус часто раздумывал над тем, как немного человеку нужно для счастья: свобода и немного ума. Слава богу, и того, и другого у Несусвета в достатке.
— Мама, смотри, это же Дурак! — кричит мальчик, выглядывая с соседнего балкона.
Несусвет слегка кланяется.
К весне ИНЯД снесли.
Но Варгашкину радости это не принесло. К тому времени закрыли уголовное дело, по которому он проходил соучастником, суд обязал бывшего заместителя по науке выплатить штраф, назначив два года условно. Как ни валил Кирилл Денисович вину на городскую власть, а подаренную родителями квартиру пришлось продать. Нынешняя деятельность Варгашкина напрямую связана с торговлей — он работает охранником в супермаркете. По шестнадцать часов, трое суток в зале, трое — выходных. Иногда, стоя возле касс и глядя на покупателей, Кирилл Денисович представляет, что он — хозяин супермаркета, вышел из душного кабинета в просторный зал, чтобы развеяться и лично проверить работу сотрудников.
— Контролеры на третью кассу!
Вечно какая-нибудь сволочь рушит мечты глупыми выкриками…
К весне ИНЯД снесли, а через два года на его месте поставили научный центр, выстроенный в рамках европейской программы развития ядерных технологий. В нем работает отдел, который занимается исследованиями поля Бронского-Огнена. Сам Николай Вальтерович бывает здесь редко, основная работа на плечах молодого заведующего Бориса Стебни. Он стоял у истоков открытия, год спустя защитил диссертацию по мыслеполю и слывет среди подопечных большим авторитетом. Правда, иногда они клянут шефа за лютую ненависть к компьютерным играм — говорит, время транжирить нельзя.
ИНЯД повзрослел. Вытянулся, возмужал. Обзавелся собственными детьми на радость дедушкам.
Дедушкам и бабушкам нужно помогать. Государство тратит на это громадные средства, отягощая жизнь молодым налогоплательщикам. Ничего странного: государство не дает, оно вкладывает. И не государство — конкретные представители относятся к старикам потребительски, заменяя внимание проднаборами. Самое страшное — старики приемлют их с радостью.
Они многое помнят, но мало знают.
Сам без пяти лет пенсионер, Аркадий Дюжик после событий в ИНЯДе вернулся к жене, а через месяц стал дедушкой. Других пенсионеров он защищал в рабочее время. Случай подарил ему должность распорядителя частного фонда, основатель которого пожелал, чтобы его деньгами оперировал знаток.