Армия одобрила план утробным хохотом. Вытащили одного, взяли за руки-ноги и начали стягивать штаны. Тот орал и вырывался, чем раззадорил мучителей.
Спустя минуту под чахлой струйкой фонарного света жался от холода щупленький интеллигент «за тридцать».
Когда на заклание потащили второго, только освобожденный очкарик рванул вперед, чтобы отбить жертву, но сам попался — его прижали к асфальту и стали раздевать.
— Говорите! — отчаянно скомандовал Рёшик. — Умное что-нибудь! Вы же только на это и способны, гравюру вам в форзац!
Трясущийся от страха Дюжик убрал ладони от глаз и закричал так, что в будке кафе зазвенели стекла:
— Я никогда нарочно не мочился в лифте!
На него посмотрели с нескрываемым интересом. Не отводя взгляда от нападающих, Рёшик процедил через стиснутые зубы:
— Бог простит вам все за эту исповедь. Но заканчивать жизнь такими словами — глупо, Аркадий Филиппович. Попробуйте что-нибудь фундаментальное.
Друзья и враги улыбались. Это звучало диссонансом в аранжировке противостояния. Дюжик озирался, как скрипач-самоучка при настройке инструмента в проффесиональном оркестре. Настроившись, Аркадий Филиппович выдал:
— Норма площади на одного человека — двадцать три квадратных метра!
К нему кинулись двое, ударились о незримую преграду и отлетели. Заговорщики увидели фиолетово-синий купол, который накрыл их, защищая от банды. Внутри остался раздетый интеллигент, очкарик и вожачок. Он попытался вырваться за пределы купола, но тоже наткнулся на невидимую стену.
— Отвертку изобрели раньше, чем шуруп, — спокойно сказал Рёшик и уложил вожачка.
По ту сторону купола перестали колотить по прозрачной стенке и замолчали.
— Вызывайте «скорую», — сказал Рёшик натянувшему брюки очкарику.
Вожачок заворочался на земле, но Пользун наступил ему ботинком на шею.
— А вы, герои, бегом по автобусам и марш туда, откуда приехали. — Рёшик подошел вплотную к барьеру. — Поиграли, и хватит. Видите, до чего человека довели? — Он показал на изумленного Дюжика. — В таком состоянии он может разложить вас на атомы.
Аркадий Филиппович кивнул, хотя вряд ли понял смысл сказанного.
Услышав очередное мудреное слово (догадаться, что беда исходит от слов, у гостей ума хватило), они попятились к проспекту. Без главаря бравые бойцы превратились в стадо.
Пока противники уходили, Рёшик выкрикивал вслед теоремы из геометрии. Сколько продержится купол — неизвестно.
Выходить за него оказалось можно.
Связанного вожачка сдали охранникам парка, которые смело наблюдали за происходящим из-под карусели. Подъехала «скорая помощь», потом еще одна — врачи занимались ранеными. Нападавших след простыл, автобусы исчезли.
Последними к каретам «скорой» подошли Пользун и очкарик. Аркадий Филиппович сидел на подножке и рассказывал о драке — врачи и водитель посмеивались.
— …как в анекдоте — гопник ночью останавливает интеллигента и спрашивает: «Слышь, чувачок, смысл жизни есть? А если найду?».
У Рёшика кровоточило плечо, он попросил перевязку, но пострадавших хватало — пришлось стать в очередь.
— Меня зовут Володя Истомин, — сказал очкарик-крепыш, — я врач, дерматолог. Ты потерпи — промоют, залатают. Подними руку… нормально, мышцу не задело. Кожа — самый большой человеческий орган.
Он вспомнил несколько историй из практики, веселых и познавательных. В компании коллег эти басни шли на ура, но Рёшик не слушал доктора, а прислонившись здоровым плечом к машине, глядел во мрак. Оттуда виднелся тусклый фонарь, возле которого недавно спорили о высоком. Над усеянным ямами проспектом лампы светили в два ряда, как бы подсказывая: именно этой, разбитой дорогой нужно идти.
— …и тогда он говорит: «Мочки ушей растут всю жизнь». Я думал, шутит, оказалось — правда, — закончил Володя очередной анекдот из интерновского прошлого.
Подошла очередь Рёшика. Ежась, он снял футболку. Закрыл глаза, чтобы не смотреть на рану и на то, что врачи собирались делать.
— Ну и что тут промывать? — спросила дама в белом халате, щупая морщинистыми пальцами плечо Рёшика.
Он открыл глаза, покосился вниз и направо — на ключице круглел аккуратный белый шрам.
— Молодой человек, не задерживайте.
Бригады «скорой» уехали, оставив в ночном воздухе смесь запахов бензина и йода. Володя осмотрел плечо и подтвердил — рана затянулась.
Но как?!
— Подожди, — сказал Пользун, — что ты мне рассказывал, пока мы стояли у машины?