Черт, надо было оставить в кабинете. Задумалась, размечталась…
— Поклонник передал через охрану. Не представился.
Несусвет приказал остановить. Вырвал букет, открыл окно и швырнул цветы под ноги прохожим. Когда ехали мимо рынка, отправил водителя, и тот вернулся с охапкой роз.
— Я — твой единственный поклонник, — сказал Карп, хватая Фиру за талию.
Он прицелился губами и даровал поцелуй. Она ответила, победив тошноту.
Места в театральной ложе, которую они заняли, можно было бы назвать дорогими, но те, кто на них восседал, никогда не платили.
После увертюры Несусвет задремал, потом просыпался от звонков телефона и разговаривал, отмахиваясь на косые взгляды из зала. Однажды к нему подошла администратор и сделала замечание. Ответная брань перекрыла литавры.
К концу представления звук Карпового звонка влился в музыкальную ткань произведения. Во время последнего перерыва дирижер взмахнул рукой, и музыканты заиграли мелодию рингтона. Карп проснулся и заорал в пустую трубку на потеху залу. Поняв подвох, уволок спутницу в холл, откуда долго доносились проклятия.
— Я вам покажу реформу культуры — в переходах пиликать будете!
В холле ожидал Смык. Он переминался и постоянно вытирал руки какой-то ветхой тряпицей. Увидев босса, кивнул и показал пальцами «ок».
Пока шли к машине, Несусвет и Фира сначала услышали скрипку, а потом рассмотрели уличного музыканта. На тротуаре лежал чехол, в котором томились несколько монет и две мелкие купюры. Пожилой скрипач старательно выводил мелодию, борясь с дрожью в пальцах. Она спихивала тему в сторону, как неумелый возница — телегу.
— Хочешь играть там? — Несусвет показал на оперный театр. — Я посодействую!
Скрипач помотал головой, не отрываясь от игры.
— А чем вообще помочь тебе, творческая личность?
Кивок на чехол.
Несусвет пошарил по карманам и извлек аккуратно сложенную вдвое пятисотку. Присев, осторожно положил ее в чехол и придавил монетой.
— Вот так они во всем, — рассуждал Карп Наумович, ведя Киру к авто, — никакой перспективы, только сиюмнутные потребности.
Смык остался выпивать в буфете. Оттуда направился в сауну, где пели те же оперные солисты, но за совершенно другие деньги для другой публики. Восторг вызывало уже то, что потный человек во фраке старался перед голыми слушателями.
Говорят, предназначение высокого искусства — в игре на душевных струнах. Но извлечь ноты из поломанного инструмента не может и великий мастер. Такой хлам отдают даром — за вынос из дома.
Варгашкин позвонил Бронскому в два ночи и сообщил, что лаборатория сгорела. Сам Кирилл Денисович на месте, там работают специалисты варты, по предварительной версии — в форточку бросили бутылку с зажигательной смесью. Сторож никого не видел, никто не пострадал. Открыто уголовное дело по факту.
Ждать до утра Николай Вальтерович не смог — вызвал такси и примчался в институт. Прорвался через оцепление перед входом, уговорил вартовых в коридоре, пригрозил экспертам, закрывшим лабораторию. Свет включили от переноски, и Бронский увидел последствия. Это напоминало фотографию ночных очертаний города: черные силуэты, тлеющие огоньки, дымка на фоне заката. Не город — целый мир, в котором профессор жил долгие годы, ушел во тьму. Посреди мироздания площадью восемь на восемь метров, чернел стол, на котором мертвым всадником высилась демонстративная установка.
Профессор подошел к детищу, положил руку, провел сверху вниз. Посмотрел на черную ладонь и сжал ее в кулак.
— Завтра здесь все будет чисто, — пролепетал сзади Варгашкин. — Не беспокойтесь, Николай Вальтерович, наведем полный порядок.
Еще бы. Помещение арендатору нужно показывать в приглядном виде. Продуктовые оптовики давно телефон оборвали насчет склада. А в подвале как раз подходящая температура.
Бронский посмотрел на потолок, потом прошел взглядом по стенам и полу.
— Такого порядка, как сейчас, здесь не было с момента основания, — неровным голосом ответил он.
Улыбка пострадавшего разрядила обстановку.
«Ну берегись, Кирилл Денисович. Загоню я тебя в угол, kleine Ratte!».
Глава 10
Меня зовут Мирослав Огнен, и я называю звуковую лабораторию полигоном. Здесь нет окопов, мишеней и накрытого маскировкой блиндажа. Есть наушники, студийные микрофоны и двадцать колонок — по двум противоположным стенам. Я обычно сижу за пультом и держу руку на ползунке уровня звука, чтобы убрать его, если оружие пойдет вразнос.