Впрочем, нет.
Вон, из окна третьего этажа подсматривает соседка; на балконе пятого огонек сигареты; из кухни на седьмом кто-то высовывается; Ленчик наверняка смотрит в ожидании своей правоты. А главное — сам Рёшик давно хотел проверить себя в подобной ситуации.
— Значит так, — он провел взглядом по троице и остановился на безымянном громиле. — Ты, значит, главный?
Алик и Валера переглянулись, посмотрели на третьего. Кто главный, им не приходило в голову выяснять. Зато громила сделал шаг вперед и распрвил плечи.
— Н-ну.
— Отскочим — побормочим?
Рёшик развернулся на пятке и пошел в сторону затерявшейся среди деревьев детской площадки. Здоровяк ухмыльнулся, размял шею и нетвердой походкой запетлял следом. Оба скрылись в сумраке, тут же погасли фонари, которые оставляли призрачную надежду соседям увидеть происходящее.
Остановились возле вкопанных покрышек.
— Значит так, — прошептал Рёшик. — Я тебе сейчас дам.
Полушепот и тон, которым было сказано, насторожил громилу. «Вдруг этот додик притворяется, а на самом деле возьмет сейчас и уложит лицом в обоссаный песок? Как потом пацанам в глаза смотреть?»
Громила принял подобие боевой стойки и, насколько позволил организм, сделал несколько предупредительных махов рукой.
— Ну, давай…
Рёшик поморщился, как бы отражая вымышленные удары.
— Ты не понял. Я дам тебе полтинник, и вы исчезнете с лавочки.
Они смотрели друг на друга, пока до громилы не дошел смысл сказанного. Потом оба улыбнулись. Рёшик протянул мятую купюру. Противник подержал бумажку над головой на вытянутой руке, будто хотел рассмотреть водяные знаки. Но в темноте на таком расстоянии и купюру-то видно было с трудом. Тем не менее, громила остался доволен.
Первым к подъезду вышел Рёшик и спокойно подошел к двери. Из тени детской площадки донесся голос здоровяка:
— Мужики, уходим!
Ничего не понявшие мужики медлили, но, в конце концов, встали с лавочки и побрели в ночь. На правах победителя Рёшик задержался перед подъездом, якобы высматривая, не оставил ли враг после себя мусор. Как бы невзначай скользнул взглядом по окнам — только старушечье лицо в проеме на третьем. Нарочито медленно триумфатор подошел в подъезд.
На пороге квартиры его встретил растерянный Ленчик. Прошли на кухню, махнули по стопочке, отдышались. Телевизор показывал канал «Оупенинг», шла передача про индийских обезьян: два самца сошлись в бою за альфа-статус.
— Слушай, ну ты молодец… не ожидал, если честно. Извини, был неправ. Ты что, боксом раньше занимался? Или борьбой?
— Без драки обошлось, — отмахнулся Рёшик, — внушил человеческим языком.
— Все равно — не побоялся, весь подъезд «спасибо» сказать должен.
Рёшик сделал неопределенный жест, мол, чего там, и предложил выпить очередную. Ленчик сообщил, что ему пора — жена звонила, интересовалась. Очередная рюмка стала стременной.
От предложения проводить его до остановки Леня отказался. На прощание крепко пожал руку, хотел что-то сказать, но передумал. Уехал в чисто вымытом лифте.
Вернувшись на кухню, Рёшик переключил канал и попал на послематчевую студию, в которой эксперты (бывший футболист и упитанный спортивный аналитик) обсуждали результат игры. «Кьево» победил 2:1.
Рёшик поджег сигарету и высунулся в окно. Где-то вдалеке ночь кричала молодыми голосами, двор отвечал тишиной; свежесть наполняла легкие вслед за табачным дымом, и так они менялись поочередно.
Вроде бы, день закончился хорошо, но в душе у Рёшика поселилась неопознанная тревога. Он зашел в комнату, оценил груду книг на полу, новый шкаф — уместится ли все? — и с такими мыслями лег спать.
Как вернулся домой сосед Алик, не слышал никто.
Глава 2
Меня зовут Мирослав Огнен, и я ― английский ученый. Здесь, в уютном двухэтажном Абингдоне, я провожу последние эксперименты, подтверждающие теорию вербального воздействия.
Сегодня, семнадцатого мая, мы работали на «полигоне». Участвовали Крейг Пугало и Косой Марти. Эти заключенные тюрьмы графства Оксфордшир показали приличные результаты. Исследования подходят к концу, скоро я опубликую научную работу.
Идея пришла, когда я учился в магистратуре Оксфордского университета. Разрабатывая методику снижения шума тормозного привода автомобилей, я задумался: почему шум вреден для человека? Всю эту муть относительно экологии вынес за скобки. Пришел к тому, что воздействие на мозг через барабанные перепонки ― вершина айсберга. Рассчитав составляющие шума в полосах частот и определив характеристики по закону Вебера-Фехнера, я увидел странную закономерность: больше всего человека раздражают высокие частоты, но вреднее для здоровья ― низкие. Абсолютные цифры звукового давления объективной картины не дают.