— Первый нажми, — попросил Аркадий Филиппович охранника.
Тот нажал и пешком побежал на первый этаж. Придерживая дверь, подозвал напарника. Вдвоем они наблюдали, как интеллигенты корячатся, чтобы донести пустой шкаф средних размеров до ожидающего у подъезда фургона.
— Ай! Сейчас уроню! — взмолился Аркадий Филиппович. — Помогите!
Через две секунды вартовые догадались: в случае падения, их подопечный получит травму. Как на это отреагирует начальство — неизвестно.
Они попытались схватить шкаф.
— Хорошо, что это — не пианино! — сказал Дюжик, бросая лямки. То же сделал Пользун.
Шкаф упал на ноги охранникам. Лже-грузчики забежали в фургон, водитель дал по газам.
— На таких не нужно знание, — констатировал Дюжик, тяжело дыша. — Им хватит сосуда из-под них.
Из-за угла появилась машина и покатила следом. Когда фургон вырулил из двора к дороге, Рёшик открыл дверь и прыгнул.
— Спасибо, Аркадий Филиппович! Разделимся! Уезжайте быстрей!
И Рёшик без стеснений понесся заячьими тропами через микрорайон по диагонали. Вартовое авто затормозило перед «карманом», из дверцы выбежали двое. Машина поехала дальше.
— Мне-то за что спасибо? — спросил Дюжик Истомина, который вел фургон. — Жене спасибо, это она все придумала.
Краем сознания Рёшик поймал себя на мысли, что так легко он не двигался с тех пор, когда впервые ощутил силу знания. Но тогда было понятно, куда бежать. А сейчас любой визит превращает хозяина в соучастника, домой возврата нет, в Столицу — тем более.
Жаркий воздух застрял в легких, не давая дышать. Рёшик остановился в придомовом палисаднике. Не обращая внимания, мимо шли люди, — как хаотично двигающиеся атомы.
— Атомы, — проговорил Рёшик и выпрямился.
Выскочил на троллейбусную остановку, где паслись дикие от ожидания таксисты. Цену заломили высокую, но торговаться времени нет.
Рёшик сел в старые «жигули». Мотор завелся раза с пятого. При выезде с остановки пропускали машины. А когда выехали, подрезал давешний автомобиль.
Водитель и Рёшик вышли и стали у обочины.
— Макарон — это французская сладость, — сказал Пользун.
— Ван Гог отрезал себе ухо, — ответил вышедший из другого авто охранник, улыбаясь.
Пользун споткнулся о бордюр и упал на спину. Хотел быстро встать — не получилось: ноги не слушались.
— Не ухо, а кусочек мочки…
— Какая разница?
Охранник надел наручники и потащил в машину.
— Извините, закурить не найдется? — спросили сзади.
— Не курю, — ответил охранник.
И упал, держась за грудь и суча ногами.
Рёшика освободили и повернули лицом. Перед ним стоял Ростислав. За короткое пребывание в Столице юноша повзрослел. Одет в джинсовые капри, майку и пляжные тапочки. Несмотря на дыры в шортах и потертости на обуви, оборванцем не выглядел. Фирменная одежда смотрелась стильно и не вызывающе.
Обнялись, похлопали по плечам.
— Какими судьбами, «е» в степени «икс» тебе под интеграл?
— Почти случайно. Стоял на остановке, ждал троллейбуса. Смотрю — мужика прессуют. Присматриваюсь — знакомого мужика. Ну — вмешался.
Он смотрел так безмятежно, будто не догадывался, кого только что отключил.
Таксист сорвался и уехал, забыв отдать деньги клиенту за сорвавшийся заказ. Пользун и Ростик сели в машину охранника.
— Вам куда? — спросил Ростик с водительского места.
Пользун убрал с сидения булькающую рацию и сел в кресло переднего пассажира. Динамик проскрежетал что-то вроде «объект ушел из-под наблюдения, городская тревога».
— В институт ядерной физики, — попросил Рёшик и закурил.
Ростислав завел двигатель и тоже взял сигарету — из пачки, которая лежала на «торпеде».
— А что ж сами отбиться не смогли? — спросил Ростик.
Пользун передернул плечами.
— Пробовал — не сработало. Бил боевыми, а такое ощущение, что холостыми.
Ощущение появилось раньше, когда он побоялся стрелять знанием и заложил его в землю.
Меня зовут Мирослав Огнен, и я подхожу к дому, в котором держат Polzun.
Письмо от неизвестного комментатора пришло сразу, с точным адресом. Сосед, наверное, или знакомый, который поднимает свою важность в интернете. «Вы не знаете, а я знаю».
Дом обычный, панельный, девятиэтажный. Из таких создан целый район, как войско из игрушечных солдатиков. Толкни — остальные завалятся. Но стоят пока, вросшие во фруктовые деревья, на которых висят созревшие мальчишки.
Из окна третьего этажа смотрит старая женщина. Внимательно, будто хочет убить и продать одежду. А что в рюкзаке, есть ценное?