— Если бы я только мог сам это объяснить. Скажу только, что лучше Аллену не продолжать наш род. Возможно я чересчур одержим этой идеей, и конечно же мне не под силу остановить свадьбу, но я обеспокоен очень многими серьезными вещами.
— Я бы очень хотел вам помочь, — порывисто сказал я. — Если есть хоть что-то, что я могу для вас сделать, знайте, что вам стоит только попросить меня об этом.
— Спасибо, Белл, я знаю. Но я не могу тебе всего рассказать. Может быть когда-нибудь и смогу, но сейчас — сожалею, ужасно сожалею.
Его снова охватила дрожь; он закрыл глаза руками, словно ограждая себя от какого-то ужасного зрелища.
— Никому ни слова о нашем разговоре, особенно это касается Аллена, — внезапно сказал он. Возможно, что однажды я попрошу тебя о помощи. И помни, Белл, что я тебе доверяю.
Он протянул мне руку, которую я тут же пожал. Через мгновение зашел дворецкий с лампами, и я воспользовался этим удобным случаем, чтобы удалиться в гостиную.
На следующий день прибыли Керзоны. Одного взгляда на Филлис хватило, чтобы понять, что она очаровательна. Высокая, хрупкая, с прямой и грациозной осанкой и красивым, несколько надменным, лицом. В спокойном состоянии она выглядела высокомерной, но когда начинала говорить, все лицо ее оживало, а доброта и харизма переливались через край. У нее был задорный смех, милая улыбка и тонкая, сочувственная душа. Я был уверен, что у этой девушки добрейшее сердце, и что выбор Аллена достоин восхищения.
Прошло несколько дней, наступил последний вечер перед моим отъездом обратно в Лондон. Мать Филлис недавно ушла спать, пожаловавшись на головную боль, и Аллен внезапно предложил нам втроем прогуляться под луной: ночь была великолепна.
Филлис радостно захохотала и мигом побежала в холл, чтобы накинуть на себя шаль.
— Аллен, — сказала она возлюбленному, поспешившему за ней, — мы с тобой пойдем впереди.
— Нет, юная леди, в таком случае я воспользуюсь привилегией пойти с вами первым, — сказал сэр Герни. Он тоже спустился в холл и ко всеобщему удивлению озвучил свое намерение прогуляться вместе с нами.
Филлис одарила пожилого человека немного удивленным взглядом, но тут же легонько взяла его под руку, кивнула с улыбкой стоящему позади возлюбленному, и они с сэром Генри стремительно ушли вперед. Мы с Алленом пошли сзади.
— И что же удумал мой отец? — сказал мне Аллен. — Он никогда не выходит на улицу ночью. Хотя в последнее время с ним не все в порядке. Порой мне кажется, что он изо дня в день становится все более странным.
— Уверен, с ним далеко не все в порядке, — ответил я.
Гуляли мы около получаса, а в дом вернулись по тропинке, ведущей к боковому входу. Филлис ждала нас в холле.
— Где мой отец? — подходя к ней, спросил Аллен.
— Он очень устал и ушел спать, — ответила она. — Доброй ночи, Аллен.
— Ты не пойдешь с нами в гостиную? — немного опешив спросил он.
— Нет, я тоже устала.
Она кивнула ему, не коснувшись его руки. Трудно было не заметить странное выражение ее глаз. Она убежала наверх.
Аллен был крайне удивлен ее поведением, но не стал ничего говорить. Смолчал и я.
На следующее утро во время завтрака мне сказали, что Керзоны уже уехали. Аллен был просто изумлен этим фактом, и как я заметил, сильно раздражен. Мы с ним завтракали вдвоем в старой библиотеке. Его отцу было слишком плохо, так что он к нам не спустился.
Через час я уже был на пути в Лондон. Многие вещи крутились у меня в голове, я переключался с мысли на мысль: Аллен и его помолвка, сэр Генри и старое родовое проклятие — все они потихоньку тонули в глубинах моего сознания.
Три месяца спустя, 7 января, меня глубоко опечалило объявление в «Таймс» о смерти сэра Генри Клинтона.
В течение этого периода я временами слышал от его сына, что отец быстро угасает. Он также упоминал дату своей свадьбы — 21 января, которая, в связи со сложившимися обстоятельствами, несомненно должна быть отложена. Мне было действительно очень жаль Аллена, и я сразу же написал ему длинное письмо с соболезнованиями.
На следующий день я получил от Аллена телеграмму, в которой он очень просил меня приехать к нему в Аббатство как можно скорее, потому что у него большие проблемы.
Я наскоро собрал немного вещей и в шесть вечера уже был в Аббатстве Клинтон. Атмосфера в доме стояла тихая и подавленная — похороны должны были состояться на следующий день. Клинтон вошел в холл и тепло взял меня под руку. Я сразу заметил, каким изнуренным и озабоченным выглядел мой товарищ.
— Очень здорово с твоей стороны, Белл, — сказал он. — Я выразить не могу как я благодарен тебе за то, что ты приехал. Ты единственный человек, который может мне помочь. Я знаю, что у тебя есть опыт в подобных делах. Пошли в библиотеку, я все тебе расскажу. Мы поужинаем одни, моя мама и девочки сегодня остались в своих квартирах.