Ана Гратесс
Знаю, что могу
Порой радоваться мешает гордость, смешанная с тоской по безграничному Космосу идей, который великолепным структурированным вертуном крутится в наших головах.
Где-то там подСознаниями кажется история о возвеличивании и одновременном падении вечно вертящихся творческих веяний. Где-то оно незакончено. В каких-то местах кроет твердую пятерку Ума без ничего, без кружек с вином и бесконечно зеленым чаем.
Знаю, что могу перевернуть старую книгу на новый лад. Тут ко мне явилась вдова чернобровая красногубая Лампа. Она как-то спросила, почему я, живя в одиночестве, не выбрасываю чайные пакетики в мусорку, а аккуратно складываю их на столешницы, что удобно расположились возле металлического чайника. Мои тела просто пожимали плечами, с огромным удивлением рассматривая гостя.
У нее на заплатке в области коленных чашечек ярким пятном пестрел слой шоколадных конфет. В любой другой момент времени я бы даже не заметила такое бесстыдство, но сейчас, когда строки горят, мои тела не могут этого молча терпеть.
Я ей твёрдым голосом возвестила, смотря ей прямо в радужные глазницы:
– Печаль твоя о том, что ты помещаешь сугробы невысказанной борьбы в чайные пакетики. Вот и все!
Она стряхнула прошлогодним снегом (ибо наступил Новый Год на пяточную мозоль), повернулась вокруг оси и громко печатая моими клавишами проревела:
– БЕСТИИ НЕТ, ЕСТЬ ЛИШЬ МЫ ТОЧКА
Именно так и было, клянусь мышонком под боком!
Невозможная грамота… Не переворачиваемая страница моей густой жизни. Мои тела собрали остатки забросанных тут и там чайных крошек и силой мысли выгнали нежданную проходимку.
На этом моменте мой домашний питомец, по кличке Пес, выслал в другую деревеньку письмо о происшествии с кляксой. Я всегда доверяла ему подобную канцелярскую работу, потому что только его когтистые лапы могут выбрать из шести палочек карандашей седьмую. Как? Никто не имеет понятия. А еще Пес славно выгуливает снежок за окном. Он бывает лает как ополоумевший, а потом легкой трусцой выбегивает все остатки разумности и в такое время в него будто бы вселяется обыкновенный, самый прозой обитый звереныш.
Мы смотрим на это то густо краснея, то громко тарабаня пальцами по металлическому подоконнику, а выйти самостоятельно не позволяет гордость, смешанная с прытью серейшего баранчика. Я знаю, что нам как можно скорее нужно избавиться от гордого чувства превосходства, хотя колени так и скрипят по вчерашнему супу идей. Вкусный тот суп. Всегда угадывает ожидания!
Колонки с музыкой трещат-верещат, а буквенные ноты как писались кривыми сорочками, так и продолжают строить козу из пальцев. Ах, эта молодость творчества… Вечная морока перебежать свою собственную одеревенелость привычек.
Еще одно происшествие густым слоем намазало нам губы красным цветом: пришла сова, и не простая, а вывернутая наизнанку. Ее недаром как пять дней тому назад пришибла глупость Гордости, которая теперь меня измывает из насиженной раковины Квартирной. Только за это я ей (гордости) благодарна. Но суть в другом. Сова прилетела на двоих лапушках самости. Пару лет ее ждало оно/они. Она сама мне о том поведала.
Ну чтож делать, недолго думая ее перепончатые лапы сделали мне тост с крупной красной рыбой и белым сливочным маслом. Бутер получился отменный, а еще лучше вышла ее, совы, мясистая походка. Мои тела громом смеялись, а Пес, что в уголке с уютом читал газетку, затявкал невидящим взором.
Сова сказала нам, что ее пригласил в Квартиру копеечный самосвал, который каждодневно собирает алмазы да рубины с изумрудами на местных свалках. Хахаха, смешная у него желтая шляпа с каким-то бесконечными полями. Но так кажется только на первый взгляд.
– Совой вам вымощена дорожка в Рай! – Новый гость растряс голову, выдав эти слова.
Мне было вдомек, что такие выкрутасы могут перебежать рога только настоящему трусу. Мы выдали такой пассаж:
– Делатель судьбы не моет голову как минимум две недели, а после еще намазывает маслом густые свои вихри. И не только на голове!
Совиное присутствие похвалилось какой-то частью себя, а потом сделало новый мясистый выпад:
– Твои, не Ваши, а Твои Псы и голуби не могут и двое суток помолчать безшуточными (бесшумными) утками. Так-то. – Растопив печку недоразумения птичье безумие вмиг сделалось каким-то жалким и шатким банкротом.
Мои тела смеялись, а вместе с ними и вуаль Чертененка, который все это время послушно вылеживал время в ящике столешницы. Так-то так-то так-то!
Пришло гаданное мгновение выйти на улицу и проморгаться как следует. Ничего нету в загашниках веры, кроме еще одного гордого лома в спине. Пес, Я-Мы, Чертененок весело прогнали сову и все скопом вылетели с первоэтажного дома. Так кажется только на первый зеленый взгляд, но этажей на самом деле не один-одинешенек, а минус четыре! И нет, мы не проживаем в земле, а живет в самом лучшем доме на планете номер Три! Что-то без рубиновых очков не видно красного кирпича, что выступает красивой облицовкой нашему жилищу.