Вскоре его заметили.
— Цель! Цель одиночная на одиннадцать часов! Вон! — заорал наблюдатель, башка которого в тактическом шлеме торчала из специальной амбразуры. Рядом шевелился ствол пулемета, следивший за медленно приближавшимся парнем. — Сержант, вижу цель!
В этот момент Бельский поднимает руку вверх и машет ею. Мол, не стреляйте, я свой. После, естественно, громко стонет и падает на одно колено, словно у него иссякли силы.
— Это свой! Черт вас дери! Свой, говорю! Из тяжей, похоже, — к наблюдателю присоединился другой голос. Через блок перемахнула коренастая фигура военного и, пригибаясь, побежала навстречу Алексею. Тот, конечно, за стонал сильнее. — Раненный! Давайте еще кто-нибудь сюда! Один не дотащу. Тяжелый…
Дальнейшее уже было делом техники. В царившей неразберихе городских беспорядков его приняли за выжившего одного из многочисленных передовых групп, которые первое время выдвигались для эвакуации важных персон. В каждой такой группе обязательно было несколько тяжелых пехотинцев в силовых доспехах для поддержки.
— Чего, причесали? — перед Бельским возникло бородатое лицо сержанта, жующего жвачку. Болтать с ним не имело смысла, да и опасно было. Вдруг, начнет о части или задании спрашивать. Что ему тогда отвечать? Поэтому Алексей просто кивнул и, закатив глаза, снова издал протяжный стон. — Досталось, значит, — вздохнул сержант. После отвернулся и куда-то в сторону позвал врача. — Док, отправляй его в опорный центр. Нечего его здесь держать. Пусть капитан Горин с ним возится. Тяжи — это его вотчина…
Парня запихали в бронеавтомобиль и доставили в опорный пункт, расположившийся непосредственно в правительственном квартале, в паре сотнях метров от императорского дворца. Здесь организации и порядка было еще меньше. Чувствовалась растерянность и какая-то суетливость. К площади постоянно прибывали все новые и новые подразделения. Перед глазами мелькали мундиры, комбезы разной расцветки, шевроны едва ли не всех родов войск. С ревом движков по прилегающим магистралям проносились броневики с крутящимися пулеметными башнями. В воздухе барражировали боевые автожиры, напоминавшие крадущихся хищников. Они то зависали на месте, то резко уходили в небо. Туда сюда сновали спецы в гражданском, что-то монотонно бубнившие в миниатюрные рации.
Оставленный у входа в здоровенную секцию армейского мобильного госпиталя рядом с десятком таких же бедолаг, пострадавших в ходе беспорядков, он какой-то ветошью стер с доспеха бурые разводы и шагнул в людской водоворот, словно всегда и был его частью.
— …А у нас экстренное включение, — в какой-то момент движение тысяч людей на площади перед дворцом замедлилось и приобрело большую упорядоченность. По огромному информационному экрану, развёрнутому на боковой стене здания, пошла заставка с предупреждением о важном правительственном сообщении. — Выступление великого канцлера Российской империи…
На экране появилось по-отечески суровое лицо боярина Вяземского, строго смотревшего на собравшихся.
— Империя, наш порядок под угрозой. Враг, воспользовавшись нашей доверчивостью и добротой, ударил в самое сердце, — взгляд из под кустистых седых бровей, буквально пронзал в самое нутро. Поневоле сжимались кулаки и хрустели зубы. — Мы уже несем потери…
Алексей, как и другие, тоже застыл, гадая, к чему ведет Вяземский.
— …Я вынужден взять на себя всю ответственность, — после долгого вступления перешел тот к самому главному. — В условиях чрезвычайного положения объявляю о временном прекращении деятельности Боярской Думы.
Дальше парень слушать не стал. Было и так ясно, к чему вел боярин. До настоящего момента фактически только Боярская Дума могла хоть как-то ограничить компетенцию великого канцлера. Теперь он, по сути, становился единоличным правителем империи. Даже у покойного императора не было такой полноты власти.
Перед широкой мраморной лестницей, ведущей к парадному входу во дворец, Бельский замедлил шаг. Ему на встречу спускалась … Анна. В белом платье старинного фасона, усыпанном брильянтами, она почти плыла над мраморными ступеньками. Смертельно бледная, императрица крепко цеплялась за руку одного из своих свитских, высокого парня в мундире лейб гвардейца.
— Лёш… Алексей? — удивленно пролепетала Анна, остановившись в нескольких шагах от него. Вперед тут же метнулся ее спутник, свободной рукой тянувшей рукоять какого-то оружия. — Ты здесь? — посерело лицо девушки. — Уходи, Лёша. Тебе нельзя здесь находиться, — вдруг быстро-быстро зашептала она, бросая быстрый взгляд куда-то в сторону. — Он раздавит тебя. Слышишь меня? Быстрее уходи… Я скажу Феде, чтобы он тебя вывел, — она коснулась рукой затянутой в ажурную белую перчатку, плеча своей спутника. — Лёша, ты не понимаешь, какой страшный человек Вяземский… Уходя, уходи.