…В одном из мягких кресел, обтянутых китайской парчой с замысловатыми золотыми узорами и помнивших еще прадедушку нынешнего императора, сидел великий канцлер империи, боярин Михаил Андреевич Вяземский. Положив ногу на ногу, он лениво окидывал взглядом кабинет, который останавливался то на массивном письменном столе, то на широкой настенной плазменной панели. Казалось, ведущийся сейчас разговор вызывал у него лишь смертную скуку и отчетливое желание зевнуть. Правда, внимательный взгляд наблюдателя, брошенный на боярина, обязательно заметил бы иное. Никакой скуки не было и в помине. Вяземский, напротив, с особой внимательностью следил за беседой, подмечая все, даже незначительные, детали.
— …Особо, Ваше Величество и Ваше Высокопревосходительство, отмечу следующее, — перед императором и Вяземским, сидевшими в креслах в нескольких метрах друг от друга, стоял глава имперской службы безопасности. — На месте взрыва найдено и опознано 23 тела, принадлежащих персоналу исследовательского центра. Около двухсот человек из обслуживающего персонала, находившихся на внешнем периметре, получили ранения различной тяжести. Вся необходимая помощь им уже оказана, — Ламберт докладывал четким, хорошо поставленным голосом, не оставляющим сомнений в наличии у безопасника основательного военного опыта. — Место чрезвычайной ситуации оцеплено внутренними войсками и специальными частями Министерства. Введен режим ограниченного передвижения в пределах указанной зоны. Без нашего ведома не поднимается в воздух ни единый самолет или геликопетр, не тронется с места автомобиль. Все взято под наш полный контроль. Муха не проскочит.
Император неуловимо качнул головой. Мол, к главному приступай. Хватит уже ходить вблизи да около.
— Благодаря системе автоматической фиксации, функционирующей независимо от системы безопасности исследовательского центра, удалось практически полностью восстановить ход событий, предшествующих взрыву. Налицо абсолютное пренебрежение всеми соответствующими инструкциями, — продолжал Ламберт, особо выделяя голосом слово «пренебрежение». — Доктор Латте санкционировал собственным идентификационным кодом отключение центрифуги, вырабатывающей блокирующее электромагнитное поле. Судя по записям с видеокамер, он применил оружие против главы службы безопасности центра, который выступил против решений доктора.
С управляющей консоли визора, безопасник вывел на монитор видеозапись, на которой доктор Латте стрелял из парализатора в крупного мужчину в темном костюме. Было прекрасно видно, как у падающей жертвы застыло на лице удивленное выражение. Чувствовалось, что тот даже после выстрела не мог поверить в случившееся.
— Выяснилось и другое. Объекту 237 в течение двух суток не вводился спецпрепарат, блокирующий магические способности…
При этих словах Вяземский и император многозначительно переглянулись. Выходит, их совместное решение о том, что доктор Латте получит лишь самую общую информацию о своем подопытном, было ошибочным. Ученый просто на просто не поверил в особую опасность объекта 237, что и привело к недооценки его магических способностей. Скорее всего, ему и в голову не могло прийти, что с трудом передвигавшийся подросток мог представлять серьезную опасность.
— Так… Это все лирика. Какая теперь разница, кто виноват и почему это произошло, — вдруг раздраженно произнес Вяземский, кажется, впервые проявляя хоть какую-то эмоцию, отличную от напускного равнодушия. — Главное не это! Учитывая последние события, нас должен волновать лишь один вопрос — он выжил? — не давая ответить на свой вопрос, боярин сразу же продолжил говорить дальше. — Или кто-то забыл, что мы с ним сделали?
Боярин с вызовом посмотрел на хозяина кабинета. Его посыл был совершенно понятен всем здесь присутствующим. В той или иной степени, именно они и только они виновны в том, что Бельского посадили под замок на долгие двенадцать месяцев без предъявления каких-либо обвинений. Более того над ним производили опыты! Одному Богу только известно, какие теперь мысли бродят в голове у этого подростка, до каких размеров выросла его ненависть.