— Я сожалею, — сдавленно прошептала Анха. История Мирах поразила её до глубины души.
Эрима оторвала взгляд от бокала и посмотрела на девушку.
— Не надо, Анха. Я тебе рассказала это не для того, чтобы услышать слова сочувствия. Я хочу, чтобы ты просто понимала, почему я оберегаю вас от ошибки. Ты должна остаться Наксатрой, а Арн — правителем Гнёзда. У вас разные дороги. Это сейчас вы встретились и идёте рядом, но это перекрёсток, понимаешь? У тебя должно быть много ведомых — это твоё предназначение. У него должна быть жена и наследник, дабы не прервался род Веревойн. А если он получит тебя хотя бы раз, то уже никогда не отпустит, не отступится. Хватит у тебя сил уйти от ищущего? Бросить того, кто нуждается в твоей помощи? Нарушить слово Наксатры для собственного спасения, потому что по-другому не получится?
— Я должна подумать.
— Правильно, девочка, подумай! Но я верю, что у тебя хватит сил удержать Арна от неверного поступка, потому что мужчины в этом вопросе слабы. Иди, Анха, отдыхай! Я тоже буду укладываться спать…
— Доброй ночи… — Анхе очень хотелось назвать её Мирах, но она не решилась.
— Доброй ночи, — грустно улыбнулась Эрима и залпом осушила бокал. Вопрос: правильно ли она поступила, рассказав свою историю Наксатре, будет мучить её потом, когда хмель выветрится и трезвый ум проанализирует последствия. А сейчас она просто хотела забыться. — Да, и не рассказывай про меня Арну.
Наксатра чуть склонила голову, дав обещание молчать одним лишь взглядом. И это было крепче клятв некоторых людей.
Решение Свейна остаться в Скальных Порогах и учиться на мастера по тоннельной вентиляции ещё вчера вызвало бы у Фроста резонный вопрос: 'С чего бы это?'. Но сияющие глаза Цухри, которая в одночасье отказалась отзываться на привычное имя, и снисходительно довольная улыбка виновника её счастливого преображения, говорили сами за себя.
Джент Тростн, увидев племянницу, идущую к тоннелю рука об руку с мужем, что-то долго ворчал себе под нос и даже начал сердито топать ногами. Местные жители смотрели на него с недоумением, и лишь Цухри совершенно не смущало странное поведение родича.
— Дядя заговорил нас от сглаза, — пояснила она присутствующим. — Это наша традиция.
— Noime? — строго произнёс Тростн, но посмотрел почему-то на Свейна.
— Имя, — шепнула Цухри.
— Я догадался, — Свейн взял жену за руку и торжественно произнёс: — Отныне её зовут Юлька!
— Юлька, — повторил Торстн серьёзно, и тут же расплылся в счастливой улыбке. Потом, шутя, ткнул теперь уже настоящего зятя кулаком в живот, а племянницу потрепал по щеке. — Щастя и потом… — запнулся, насупился, но всё же вспомнил нужное слово и закончил свою речь, — …ства!
— Потом чего? — не поняла Зила. — Ство — это что по-ихнему значит?
— Потомство, — краснея, пояснила новоиспечённая Юлька. — Это тоже традиция.
— А-а… Тогда ладно, — одобрительно закивала гнездянка. — А то ство какое-то… Страсти, одним словом.
— Может, гульнём сегодня по-семейному? — выступил с предложением Фрост. Небольшой праздник явно не помешал бы для общего расслабления после напряженной работы. — Вы как, молодожёны?
— А гульнём! — поддержал Свейн, предварительно получив молчаливое согласие жены. — Скромненько, но с размахом.
— Что празднуем? — Анха появилась как всегда неожиданно, и в самый нужный момент.
— Да вот, — Фрост просто указал на воссоединившуюся семейную пару. — Свейн и… теперь — Юлька!
— Поздравляю! — Наксатра радостно кинулась обнимать друзей, вот только глаза у неё были отчего-то грустные.
Когда народ вдоволь обсудил утреннюю новость и разбрёлся по своим делам, Фрост отозвал Анху в сторону и поинтересовался, что такое случилось в Митре, если она вернулась озабоченная, если не сказать — расстроенная.
— С Арном что-то?
— Нет, с ним всё хорошо. Выпил вчера 'Сиодоры' и всю ночь спал как младенец. Просто мы с Эримой потом беседовали… — Анха мысленно вернулась во вчерашний вечер и только сейчас осознала, каких душевных усилий стоило вице-королеве её признание. Она не просто поведала свою историю ещё мало знакомому человеку, пусть и Наксатре. Она отдала в чужие руки нити, нет, настоящие канаты, за которые теперь можно дёргать в случае необходимости. Оголила свою душу, позволила судить себя несмышлёной девчонке. Это дорогого стоило. — Трудная у неё жизнь была.