Королева Корлетта на подобные инсинуации внимания никогда не обращала. У них во дворце имелся огромный штат слуг и прочего персонала, от полотёров, до прославленных лекарей, которым в обязанность вменены ежедневные обследования всех членов королевской семьи. На самый крайний случай можно обратиться к мэтру Хуакину. Уж он-то легко справится с последствиями бессонных ночей.
— Это не болезнь, это… — Ингиза пыталась подобрать слово, которое могло бы описать её состояние. Протест? Нет, это слишком необдуманно. Нежелание? Тоже не то. Слишком часто они с отцом обсуждали её будущее, чтобы сейчас говорить о нежелании. Волнение? Именно оно. Только волнуется она совсем по другой причине. — Это волнение, ваше величество!
— Волнение… Попроси у лекарей успокоительных капель, да и снотворных заодно. И будь добра, завтра, выглядеть, как спустившаяся с небес богиня!
Это было вчера. А сегодня инфанта чувствовала себя ещё хуже, хотя на ночь выпила и успокоительное, и снотворное, но должного эффекта не последовало. Ингиза была разбита, невнимательна и, даже, как бы слегка не в себе. Камеристки приводили её безвольное тело в порядок, втирая масла, наводя румяна, крутя локоны, а сама девушка пребывала в прострации, ожидая какого-то чуда. В её покои постоянно забегал кто-то из женщин, интересуясь, на какой стадии находится подготовка будущей невесты, восхищались результатом старания камеристок, и давали советы.
Когда появилась Емина, Ингиза чуть-чуть пришла в себя. Принципсионе, как единственной, посвящённой в её тайну, ничего не нужно было объяснять. Достаточно было тоскливого взгляда, чтобы взамен получить сочувствующий.
— Веди себя холодно и надменно, — прошептала Емина инфанте на ухо, — даже пренебрежительно. Я узнала, что Ривер терпеть не может напыщенных стерв, а ценит ум и здравые суждения.
— Глупой, что ли прикинуться? — Ингиза была готова изображать из себя хоть полоумную, хоть жуткую мерзавку, хоть то и другое вместе, лишь бы король Навакра отказался от своего предложения.
— Сама решай, — Емина поправила кружево на оголённом плечике подруги и судорожно выдохнула, — слушай своё сердце. Советы легко давать…
Договорить ей не дала королева, самолично явившаяся проверить готовоность дочери к столь важному событию в её жизни.
— Ингиза, что за унылый вид?! Ты хочешь опозориться перед его величеством Ривером? Немедленно возьми себя в руки! Емина, голубушка, советы будешь давать потом. Иди к Шарлю, он уже ждёт тебя в фиалковой гостиной.
Несчастная инфанта проводила печальным взглядом свою наперстницу, куснула себя за губу и изобразила на лице надменную маску.
— Я готова!
Карлетта окинула взглядом дочь, удовлетворённо кивнула, и первая вышла из покоев инфанты. Ингиза последовала за ней, призывая всех богов поучаствовать в её несчастной судьбе. В фиолетовой гостиной уже собралась вся королевская семья, включая Ранхуса и придворного мага. Его величество строго посмотрел на будущую невесту. Ингиза с трудом выдержала его взгляд, но ничем не выдала своего угнетённого состояния. Король остался доволен, так же, как и Карлетта, удовлетворённо кивнул, и жестом велел слугам открывать дверь в большой зал церемоний.
Королевская семья торжественно прошествовала на свои места сквозь толпу придворных и гостей. Ингиза заметила Арна и его приятелей, которые радостно её поприветствовали. Она чуть улыбнулась им, усилием воли прогоняя воспоминания, связанные с этими молодыми людьми. Потом заметила Ирвина и Ситру. Ей показалось, что подруга пребывает в таком же состоянии, что и она сама. Это её озадачило, но лишь на мгновенье. Свои бы проблемы решить. Заняв место рядом с королевой-матерью, Ингиза словно окаменела под пристальными взглядами собравшихся. Совсем недавно она жаждала такого внимания, ей всегда хотелось быть в центре событий, играть ведущую роль. Но, по понятным причинам, центральной фигурой всегда был король, дважды всеобщее внимание было приковано к брату Шарлю, и один раз — к Емине. И вот вожделенный день настал, она — сама важная персона, сотни глаз устремлены только на неё, но ничего этого не хочется! Скорее, наоборот, грудь сжигает желание стать невидимой, испариться из этого зала, унестись далеко на север, туда, где живёт её душа и сердце.
Почему она не может уйти отсюда, как Наксатра? Блеснула яркой вспышкой, и поминай, как звали! И никто в целом свете не может заставить что-то делать свободную, независимую женщину, если ей этого не хочется! Ну почему она родилась не от Ксоры? Вон Анха, ушла в Гнёзд, и никто ей слова против не сказал.