— Движется! Анха, посмотри скорее, звезда движется! — Фрост отпрянул от окуляра астрономической трубы, предлагая девушке полюбоваться на подвижный объект.
— Я и так вижу, — Анха пальчиком указала на едва заметную точку на небе. — Это Леониды. Метеорный дождь начинается! Теперь семь дней эту красоту наблюдать можно будет.
— Странно, что я никогда раньше не смотрел на ночное небо. Оказывается, это удивительно интересно.
Фрост стоял, задрав голову, уже тоже невооружённым глазом различая летящие метеоры. Сегодняшний вечер для него стал вечером открытий. Анха рассказала ему столько интересного про небо и звёзды, связанные с ними легенды и предания, что он боялся половину информации забыть уже завтра. Ещё Фрост понял, что абсолютно не завидует друзьям, которые без него гуляли на королевской свадьбе. Конечно, он сам решил не ехать, но не из-за нелюбви к развлечениям, а из-за конкретной персоны. Но главным открытием была сама Наксатра. Наконец Фрост не просто увидел, а прочувствовал сущность этих женщин. Свет, который они использовали, и которым становились сами в момент перемещений, обладал поистине заживляющей силой. Почему Анха согласилась продемонстрировать ему эту способность, парень не спрашивал, но, когда девушка предложила полечить распухшую ногу, он без сомнений согласился. Только попросил это сделать тогда, когда все уедут в королевский дворец, дабы не пришлось придумывать новой причины, чтобы остаться.
— А я с детства люблю смотреть на звёзды. Нянька меня ругала и уводила спать, но я всё равно сбегала. На смотровую башню, или на дерево, без разницы.
Фрост подумал, что с её способностями, сбегать откуда-либо было не особо затруднительно, но Анха пояснила, что перемещаться она научилась совсем недавно из-за Арна. А в детстве приходилось, как всем, лазать через окно, потом по водосточной трубе, когда веревочную лестницу отобрали. Так и выяснили, что Анха была тем ещё сорванцом, от которого у нянек случались нервные припадки и непрофессиональные истерики. Всё-таки, любимая дочь короля, не дай Боги, что случится!
То, что Анха — любимая дочь Ранхуса пятого, удивило Фроста. Разумеется, он никогда не думал на эту тему специально, но, как само собой, считал таковой инфанту. Получалось, что любимым был ребёнок от необычной, сказочной женщины, а не от королевы. Ему очень хотелось спросить, не ревновала ли к отцу Ингиза, но он так и не решился. Почему? Сам не мог понять. Может, не хотел огорчать девушку неприятными воспоминаниями, может, опасался того, что это самообман, и всем детям говорили, что они самые любимые.
Но особо неожиданным открытием этой ночи стал тот факт, что королевская дочь, выросшая среди слуг, нянек и прочего дворцового персонала, умеет готовить.
Проведя половину ночи в башне, молодые люди поняли, что проголодались. Разумеется, слуги в эту пору спали, и кормить никого не собирались. Анха, по-хозяйски обследовала кухонные кладовки и ледник, набрала нужных продуктов и довольно споро нажарила мяса, настругала салат и соорудила что-то сладкое, в качестве десерта.
— Ты где этому научилась? — поинтересовался Фрост, разглядывая блюда, весьма аппетитные на вид. Но опасения насчёт их съедобности всё-таки были.
Они так и расположились на кухне, решив, что стол для слуг им вполне подходит для тайной трапезы. С сервировкой тоже заморачиваться не стали. Жареное мясо ещё шкварчало на сковороде. Салат слезился оливковым маслом в глиняной миске. И только импровизированные пирожные горделиво разместились на фарфоровой тарелке, расписанной розочками.
— В хараме, — как само собой разумеющееся, ответила Анха и принялась за еду. — Женщина должна уметь готовить. Что-то не так? — подняла она изумлённо бровки.
— Я просто не мог даже подумать, что дочь короля… — Фрост больше не стал испытывать судьбу, и стянул со сковороды большой кусок мяса. Кто знает, какой прожорливостью отличаются Наксатры, особенно ночью, если учесть, чьими дочерями они считаются.
— Харамных много чему обучают. Мы же подарки!
Она сказала это просто, без обиды и горечи, но Фрост чуть не поперхнулся от этих слов.
— И вам… не досадно?
— Досадно? — Анха подняла на него удивлённые глаза. — Из-за чего?
— Подарок… как вещь, — Фросту стало самому обидно за судьбу харамных девушек. Он вспомнил Эфру и Рэйен, прекрасных и необычных, которых могут просто кому-то подарить.