— Мы постоянно забываем, кто ты, — а вот Фрост чувствовал себя неловко.
До сих пор им приходилось общаться с женским полом по двум сценариям: благородные дамы и девицы, с которыми требовалось галантное обращение, высокопарный слог и избегать табуированных тем в разговорах. И прочие женщины, простота общения с которыми обуславливалась простотой их происхождения. Анха, похоже, совмещала в себе обе категории, но парни ещё не привыкли.
— Уважаемые дженты, вопрос взаимоотношения полов я знаю получше вашего, — торжественно заявила девушка, гордо подняв подбородок, чем вызвала ступор в рядах слушателей. Потом прыснула и добавила: — В теории.
Парней чуть отпустило. Но её заявление всё-таки заставило задуматься о положении вещей.
А Свейн заявился на рассвете, когда бдящая троица решила, наконец, отправиться спать. Задумчиво-меланхоличный, он сообщил, что вызван на дуэль Ситрой, Ирвином и, кто бы мог подумать, Монтри. Тем самым салазцем, который пытался задружиться с ними в Альсе. Каким образом тот оказался в Тагриде, да ещё в королевском дворце? Какие-то родственно-деловые связи с одной из харамных жён Шарля. Да, кажется, Наизой. А тут свадьба инфанты. В дворцовый персонал срочно набирали людей, он подсуетился и… вот оно счастье — должность младшего коридорного, который должен следить за чистотой и порядком на вверенном ему участке. Но следил блондин за предметом своих нежных чувств — бесподобной Ситрой.
— Ты что, правда будешь драться на дуэли? — ужаснулась Анха. — С девушкой?!
— Разумеется, я с ней драться не буду, — безучастно ответил Свейн, направляясь к своей комнате. — Она просто меня убьёт…
— Ты что, не мог жениться вместо него, — Арну было тяжело смотреть на страдания друга, но сделать он ничего не мог, разве что, запретить тому драться на дуэли. Но Свейн сочтёт это оскорблением.
— Думаешь, я не предлагал?!
— И когда дуэль? — в голосе Анхи прозвучали такие требовательные интонации, что Свейн даже не подумал отмалчиваться. Остановившись, но, не повернувшись к друзьям, он ответил через спину.
— Они пришлют… хм, приглашение, — горький сарказм не понравился всем.
Похоже, джент Эштер, которого не часто так величали, принял решение окончательно и бесповоротно распрощаться со своей неудавшейся жизнью. Но перед этим намеревался выспаться.
— Что будем делать? — Фрост посмотрел на Арна, не обратив внимания на легкую улыбку на губах Анхи.
Они привыкли всё всегда решать сами, и не прибегать к посторонней помощи, если это было в их силах. Фрост ещё не усвоил простую истину, что у них теперь есть, если не помощница, то уж точно, неплохая советчица. А вот Арн сразу посмотрел на Наксатру.
— Монтри — вообще не проблема, — ответила она на немой вопрос своего ведомого, — скажу ему, что или дуэль, или место при дворе отца. Он амбициозен до тупости, — парни с ней дружно согласились, — и выберет корысть, а не романтику. Ситра завтра же обо всём пожалеет. Скорее всего, ужасно расстроится из-за своей несдержанности. Возможно, приедет мириться. Ирвин всё сделает так, как попросит сестра.
— Ты хочешь сказать, что за Свейна беспокоиться не стоит, — подвёл итог её рассуждениям Арн.
— Если ты о возможности дуэли, то — да. Но он может сам наделать глупостей.
— А вот за этим мы проследим, — взбодрился Фрост, обнадёженный пророчествами Анхи. — Глупости он может делать только с нашим непосредственным участием!
Гости, наконец, угомонились, когда уже почти рассвело.
Мэтр Хуакин как раз рассматривал жертвенную чашу, вытесанную из довольно большого самородка иллюзионита, переданную послом Лангая, когда его срочно вызвали к королю. Он чуть было не запустил в дворецкого чем-нибудь тяжёлым, но кроме драгоценной чаши, в пределах досягаемости, ничего не обнаружилось, так что гнев трансформировался в оскорбления и поношения несчастного слуги.
Необходимость по первому требованию спешить во дворец, в последнее время раздражала мага. Он уже давно хотел подобрать себе надёжного заместителя, дабы тот исполнял его работу во дворце. Желающих стать учеником великого и могучего мэтра было много, но вот надёжных, преданных, а главное, не имеющих намерения подсидеть его на непыльной должности, так и не нашлось. Способные молодые маги быстро понимали, что мэтр Хуакин не так силён, как о нём рассказывают, знания не передаёт, опытом не делится. Собственно, могущество придворного мага заключалось в уникальном наборе артефактов, которые он скрупулёзно собирал всю жизнь. Без магических предметов, на собственной внутренней силе, мэтр не мог даже воду в кружке вскипятить. А с ними и волшебный свет во дворце обеспечивал, и ледник на королевской кухне без сбоев работал, и послания до недавнего времени мог мгновенно королю передавать, если бы не подлая баба. Талантливые ученики уходили, а их место занимали проходимцы разных мастей, которых Хуакин выгонял сам. Конкурентов старый джент ненавидел и боялся, как любая посредственность.