Яна взглянула на него — лицо крестьянина было спокойным, взгляд — открытым. Такой человек не может быть предателем. Яна села рядом с ним на землю, взяла протянутый ей кусок хлеба и тихо проговорила:
— Я — Яна Лыскова.
— Да я уже и сам догадался об этом.
— Знаете ли что-нибудь о моем муже? — спросила Яна собеседника, глядя ему прямо в глаза и внутренне готовясь услышать самое страшное.
— Знаю, что его привезли на телеге в село. Говорят, у него было около десяти огнестрельных ран. Местный фельдшер перевязал его и сделал укол.
— Он был в сознании?
— Да, в сознании. Когда его спросили, кто был вместе с ним, он ответил: «Кто был со мной, это не ваше дело». С подпоручиком, который командовал солдатами и жандармами, они оказались старыми знакомыми — вместе учились в офицерской школе. Лысков сказал подпоручику: «Молодец, хорошо стреляешь, вот только не знаешь, в кого стрелять». Офицер разозлился, принялся кричать и вскоре уехал в село Паницово. После этого Лысков попросил, чтобы ему сварили кофе, что тут же и сделал Калчо Панайотов из нашего села. Выпив кофе, Лысков закрыл глаза.
— Он умер?
— Отмучился, — ответил Колю Неделчев, не посмев произнести более точного слова. — Из Бургаса, из других мест понаехало много начальства. Все кричали, ругались, выражали недовольство, что не успели допросить пленного командира отряда.
— Наверное, его еще можно было спасти. Они просто не захотели этого сделать…
— Фельдшер Хрусав сделал все, что зависело от него, но раненый потерял слишком много крови. Когда Лысков умер, фельдшер вышел на крыльцо и молча обнажил голову. Шум на площади сразу оборвался, и все присутствующие также сняли головные уборы. Жандармы не посмели вмешиваться. Затем тело Лыскова вынесли на улицу и принялись фотографировать. Какая-то старая крестьянка набросила на тело партизанского командира черную накидку. Жандармы пытались отогнать ее, а она им спокойно сказала: «Испокон веку заведено, что мертвого человека надо покрыть чем-нибудь…»
Яна устремила взгляд куда-то вдаль и тихо произнесла:
— Может, мне суждено погибнуть, но живой я им в руки не дамся. За наше, за народное счастье поднялись мы на борьбу. Недолго осталось фашистам управлять Болгарией. — Потом она склонила голову, прикрыла глаза ладонями и тяжело вздохнула: — Скольким детям суждено еще стать сиротами? — Немного успокоившись, Яна спросила: — Как мне быстрее дойти до Оризаре? Там живут мои близкие, которые помогут мне добраться до партизан.
Колю Неделчев указал ей самый короткий путь и встал, собираясь уходить.
— Не принесешь ли мне еще немного хлеба? — попросила Яна.
— Тогда спрячься и жди меня здесь, — не задумываясь, ответил Колю Неделчев.
Через несколько часов этот честный человек, не испугавшийся подать партизанке руку помощи в столь жестокие времена, вернулся с обещанными продуктами. Перед собой он гнал около десятка овец.
— Где ты их нашел? — поинтересовалась Яна.
— Взял из стада, — ответил он. — Если меня схватят, скажу, что разыскивал отбившихся овец.
— Хорошо придумал, — в первый раз улыбнулась Яна.
Колю Неделчев совсем уже собрался уходить, когда услышал просьбу Яны:
— Побудь со мной, пока не стемнеет… Страшно мне одной.
Затем, смущенная своей минутной слабостью, Яна тепло простилась с Колю Неделчевым и углубилась в лес.
Четверо суток пробиралась она глухими тропами на восток, каждую минуту рискуя нарваться на засаду. К вечеру 28 июня Яна добралась наконец до села Оризаре. Еще в дороге она решила, в чей дом постучит в первую очередь.
Портной встретил ее с явным смущением. Таких гостей он никак не ожидал.
— Не могу тебя принять, сама знаешь, что мой дом находится под наблюдением. Ведь я лишь недавно освободился из лагеря… Каждый день утром и вечером должен расписываться в полицейском участке, так что и тебе здесь оставаться опасно.
— Лишь на день-два, — попросила смертельно утомленная и измученная голодом Яна.
Так и не добившись ничего от трясущегося за свою жизнь портного, Яна ушла, напоследок попросив:
— Тогда сообщи по крайней мере компаньону моего отца: завтра вечером приду на мельницу.
Тяжело было, находясь так близко от своих, вновь проводить ночь и весь следующий день прямо под дождем, прячась в нескошенной пшенице. Лишь надежда на завтрашнюю встречу придавала ей силы. Как хотелось скорее дождаться темноты, чтобы незаметно пробраться на мельницу и вместе с преданными друзьями обсудить положение.
Рано утром портной отправился на мельницу к компаньону отца Яны Лысковой.