— Ночью приходила Яна… Ну а ты знаешь мое положение… Не принял ее… Вечером придет сюда, к тебе…
Неожиданная новость ошеломила компаньона. Принять Яну — слишком опасно. Отказать ей? Но как потом смотреть людям в глаза? Ведь Яна дочь одного из его самых верных приятелей, он знал ее еще ребенком, можно сказать, что она выросла у него на глазах. Как поступить? Вспомнились массовые расстрелы, совершенные в последнее время жандармами. А тут еще поползли слухи о бесследно исчезнувших из фашистских застенков людях. Что будет с семьей, если Яну обнаружат у него в доме? Тогда все они погибнут. Так что же делать?
— Тебе нужно было сразу сообщить обо всем полицейскому Гочкову… Если бы ее выследили у тебя, пострадали бы и ты и вся твоя семья. Ну да ничего, дело поправимое.
— Предлагаешь предать ее? — испугался портной.
— Не предать, а спасти, — ответил компаньон. — Приказ номер двадцать шесть о расстрелах отменен. В ближайшие дни в наши края приедет министр, приятель старого Лыскова, он и спасет Яну. Другого выхода нет. Сообщим и областному начальству, чтобы ее отвезли прямо в Бургас. Там жандармы не смогут добраться до нее. Об остальном после будем думать.
Этот разговор велся утром 29 июня 1944 года. Затем он был продолжен в канцелярии местного полицейского Гочкова. Вскоре о случившемся узнал и начальник областной управы Христо Гуцов, а вслед за ним и разысканный в Сливене родственниками Яны министр из правительства Багрянова Христо Василев. А тем временем Яна ждала наступления темноты. Спасение, казалось, было так близко. Когда все вокруг затихло, Яна незаметно пробралась на мельницу. Навсегда останется тайной, о чем она говорила в ту ночь с компаньоном отца. Не осталось никаких документов, кроме свидетельств людей, виновных в гибели Яны. Хорошо помню искренние слова отца Яны на заседании Народного суда. Он пытался защитить, оправдать принявших роковое решение людей. В то тревожное время многие были обмануты вероломными заверениями властей. Нет никаких доказательств того, что сама Яна во имя спасения согласилась быть выданной властям.
Поздно ночью 30 июня на мельницу приехал полицейский Цонко Гочков. Выставленные им заранее наблюдатели доложили, что Яна на мельнице и, по всей видимости, ничего не подозревает.
— Здесь она, — подтвердил и компаньон отца Яны. — Переоделась и легла спать.
— Разбуди ее!
— Очень вас прошу, приходите утром… Она слишком устала… На мою ответственность.
Полицейский уехал, распорядившись, чтобы постовые оставались до утра на своих местах и бдительно наблюдали за мельницей.
Рано утром Яна была арестована. Ожидали, что за ней приедет из Поморие по распоряжению начальника областной управы Гуцова начальник околийской полиции Иван Касабов. Но вскоре по телефону Гуцов сообщил: «Не могу справиться с жандармерией, они добились, чтобы Лыскова была передана им. Так что их люди приедут и заберут арестованную». Таким образом, первый «заступник», который лишь час назад обещал спасти Яну, уступил настойчивым требованиям командира третьего батальона капитана Русева и его помощника по разведке Косю Владева. Спор в пользу жандармерии был решен командиром третьего дивизионного района генералом Младеновым. В итоге Яна попала в руки жандармов, хотя ее «спасители» вовсе не предусматривали такого варианта…
Сообщение об аресте Яны Лысковой поступило в штаб жандармерии рано утром 30 июня. Косю Владев был категорически не согласен с тем, чтобы арестованная партизанка была отправлена прямо в бургасскую тюрьму. По его настоянию капитан Русев в резкой форме поставил вопрос о выдаче Яны жандармерии перед начальником областной управы Гуцовым. Притязания жандармерии поддержал генерал Младенов. Гуцов был побежден…
Ужин в ресторане «Зора» по случаю пребывания в Сливене министра Христо Василева подходил к концу. Уже отзвучали здравицы в его честь, произнесенные представителями городской верхушки и генералом Младеновым. Дождавшись удобного момента, министр заговорил с генералом об арестованной партизанке, не скрывая своих намерений обеспечить ей безопасность. Он настаивал, чтобы Яна была как можно скорее отправлена в бургасскую тюрьму. В дальнейшем министр надеялся при помощи своего приятеля-прокурора гарантировать Яне безопасность.
— Да, я слышал, что приказ номер двадцать шесть отменен, — ответил генерал. — Но я еще не получил никаких официальных указаний на этот счет. Кроме того, мне неизвестно, что госпожа Лыскова арестована.
— Не может быть! — удивленно воскликнул министр. — Мне совершенно точно известно, что она арестована.