— Ирина уже здорова, — сказал Михаил Дойчев товарищам 13 июня 1944 года. — Скоро она вновь будет с нами.
Однако как раз в это время войска и жандармерия начали крупномасштабную операцию против партизан и антифашистского подполья. За десять дней до собственного ареста Атанас Янев сумел переправить партизанку из села Рыжица в село Страцин к ятаку Дойно Дойнову. Но вскоре волна арестов докатилась и туда. Ирине пришлось укрываться в селах Гылыбец и Порой. Когда и туда нагрянула полиция, Ирина покинула село Порой в сопровождении человека, который выдавал себя за партизана. И это сыграло роковую роль в ее жизни.
Все окрестные села были блокированы, и Ирине не удалось через надежных людей установить связь с партизанами. К тому же она поняла, что ее спутник вовсе не торопится добраться до отряда. Он ссылался на то, что его ятакам неизвестно, где сейчас находятся партизаны, и они считают, что в создавшейся ситуации надо затаиться и переждать облаву.
— Такие, значит, у тебя приятели, — возмутилась Ирина и предложила снова пробраться в село Рыжица.
Трое суток пришлось им добираться до Рыжицы. Однако оказалось, что в селе все помощники партизан арестованы. Жена Ивана Кирякова дала Ирине немного хлеба и посоветовала скорее покинуть село. Убедившись, что оставаться далее в этом районе нельзя, Ирина предложила идти в село Плазовец к ятаку Тодору. С его помощью она надеялась установить связь с отрядом. Но силы вновь покинули Ирину, она даже была не в состоянии нести свои вещи. Вместе с ними в руки ее спутника попал и пистолет. Расстояние в один дневной переход они сумели преодолеть лишь за несколько суток и к утру 5 июля оказались в местности Яйкына, близ села Гюлевца. Короткий отдых — и снова в путь.
Следующее утро они встретили неподалеку от построек кооператива «Черноморка». Вдали виднелся овраг, по которому вилась знакомая тропинка, ведшая в Плазовец. Там наверху, на горе, село, а в нем верные ятаки. Лишь надежда придавала силы измученной партизанке. Если понадобится, она готова была ползком преодолеть оставшееся расстояние. Лишь бы их не обнаружили, иначе конец… Надо дождаться ночи, а затем шаг за шагом взобраться на гору. Там уже будет не так опасно, можно и отдохнуть в надежном месте… Лишь бы до рассвета добраться до села. Интересно, о чем думает ее спутник? Уже шестнадцать дней они вместе, и с каждым днем он становится все более угрюмым и молчаливым… Ну что ж, время трогаться в путь… Шаг за шагом — вверх… Зимой там, наверху, на краю леса, вспомнила Ирина, они останавливались отдохнуть, когда шли на встречу с варненскими товарищами. Все устали после дальней дороги, но настроение было прекрасное. В группе были Моц, Дядка, Чавдар, Минко и Михаил. Моц и Дядка рассказывали что-то веселое, Михаил подшучивал над ними, а все остальные хохотали до слез… «Ирина, — обратился к ней Моц. — Расскажи о каком-нибудь счастливом дне своей жизни». Она ответила, что, когда закончила с отличием предпоследний класс, директор вынужден был сделать ее первым ассистентом при выносе знамени во время торжественного построения. Легионеры негодовали, ремсисты кричали «ура», а она шла с гордо поднятой головой. Затем Михаил присел возле Ирины: «Если хочешь, можешь остаться в Варненской чете». «Где ты, там и я», — не задумываясь ответила она ему тогда.
Погруженная в воспоминания, шаг за шагом Ирина взбиралась все выше по склону. И в тот момент, когда после шестнадцати мучительных дней и ночей спасение казалось уже таким близким, когда на лице Ирины расцвела радостная улыбка, в тишине раздался одинокий пистолетный выстрел. Полные боли и недоумения глаза смертельно раненной партизанки пытались рассмотреть во мраке лицо спутника. Ее губы успели прошептать только два слова: «За что?..»
Ночь скрыла следы этого преступления на много-много лет. Случилось это в десять часов вечера 6 июля 1944 года.
Во имя «спасения» Болгарии
Перелистываю страницы исписанных блокнотов. В них свидетельства очевидцев, воспоминания участников событий, выдержки из показаний жандармов и полицейских. Не могу побороть сомнения. Сумею ли я воссоздать события, ни в чем не отступив от истины? Нелегко писать о людях, многих из которых знал еще с детства, вместе с которыми прошел через ад фашистских застенков третьего батальона жандармерии и с которыми успел проститься лишь взглядом в ту роковую минуту, когда ждал, что следующим палачи назовут мое имя…
Не могу побороть сомнения, но время не ждет, и я беру авторучку…
Решение описать события той трагической ночи пришло ко мне много лет назад. Посоветовался тогда с одним редактором. Выслушав меня, он сказал: «Нет необходимости писать обо всех погибших, этим мы только запутаем читателя. Надо писать только о самых выдающихся, о тех, чья жизнь может служить примером для будущих поколений».