— Ты что это вертишься возле меня? Садись и выкладывай, что тебе надо.
Начальник группы «А» — группы по борьбе с коммунизмом — придвинул стул, и синеглазый железнодорожник, ни жив ни мертв от страха, опустился на него. Секретарь окружного комитета партии поручил ему посещать трактир «Тишина», в котором имел обыкновение засиживаться Никола Мандров, и прислушиваться к разговорам, которые велись в компании высокопоставленного полицейского. Железнодорожник долго обдумывал, как лучше выполнить данное ему поручение, но опытный полицейский уже с первых дней разгадал его намерения. И вот на столе появились два бокала для вина, один из которых предназначался для гостя.
— Ко мне доводилось попадать? — спросил Мандров и, не ожидая ответа, продолжил: — Видно, упустил я тебя. Раз тебе поставили такую задачу, значит, стоило тебя пригласить в гости пораньше. Ну да ничего, давай чокнемся. А потом ты будешь задавать вопросы, а я на них отвечать. И знай, услышишь от меня только правду.
Синеглазый весь покрылся потом. «Все кончено, спасения нет», — подумал он. Взглянул на дверь — там стоял агент Плочев. Тогда, собрав волю в кулак, он залпом выпил бокал вина и, стараясь казаться спокойным, сказал:
— Ну какие у меня могут быть вопросы? Я ведь зашел просто немного выпить, осматривался, выбирал, где сесть.
— Боишься… Ну да я тебе и так все скажу, без вопросов. Всего через несколько дней рухнет Румыния. Красная Армия выйдет к Дунаю. И здесь уже никто ее не остановит. Да и некому стать на ее пути.
— Как некому? — деланно удивился синеглазый железнодорожник. — А армия, жандармерия…
— Ну да, и полиция… — продолжил Мандров. — Ничего они уже не смогут сделать. И их, да и наши денечки уже сочтены. Так и скажи вашим.
— Каким таким нашим?..
— Да, вашим, — прервал Мандров. — Не бойся, я спрашивать не буду, кто ты такой и кто тебя послал. И арестовывать тебя не буду.
— Ну а почему сами-то в сторону не отойдете? — набрался смелости железнодорожник, сам испугавшись своих слов.
— А ты, я вижу, хитрец. Но должен тебе сказать, что человек не в силах отстраниться от своей жизни, а жизнь каждого человека — это прежде всего его дела. Хорошо, предположим, приду я к вам, соглашусь делать все, что прикажете. Так вы что, примете меня, простите? Ну отвечай же. Вот видишь, молчишь.
Мандров встал из-за стола, и синеглазый железнодорожник напрягся, ожидая самого худшего. Но шеф политического сыска лишь протянул ему руку на прощание и сказал:
— Ну, мне пора. Когда-то я мечтал стать химиком или математиком. Жизнь из меня сделала полицейского, причем одного из самых страшных. Сейчас жду и надеюсь, что события прибьют меня к какому-нибудь тихому берегу. Если только удастся…
За несколько дней до народной победы все руководители областной полиции и их ближайшие помощники исчезли из города…
Город притих в тревожном ожидании. На улицах чаще, чем прежде, попадались военные и полицейские патрули.
В один из вечеров на набережной неподалеку от офицерского клуба можно было увидеть большую группу военных и гражданских лиц. Рядом с полковником болгарской армии стояли несколько немецких морских офицеров. Возле них жались шефы областной и околийских управ, полицейское начальство, другие представители власти.
Все, что они могли сказать друг другу, уже было сказано на только что закончившемся прощальном ужине. И сейчас все молча всматривались в опустившуюся на море ночную тьму, в которой на расстоянии нескольких миль от берега угадывались корабельные огни. Старший из немецких офицеров взглянул на часы и, щелкнув каблуками, вскинул руку в нацистском приветствии. Располагавшийся неподалеку военный оркестр тотчас заиграл гитлеровский гимн, звуки которого в последний раз разнеслись над морским побережьем. Как по команде, вдали один за другим погасли корабельные огни, а затем раздалось более десяти мощных взрывов, и яркое пламя взвилось над взорванными судами. В Черном море не осталось места для боевых кораблей гитлеровской Германии…
Вскоре пришло долгожданное известие о том, что Советский Союз объявил войну антинародному монархо-фашистскому режиму в Болгарии. Никто уже не сомневался в близкой победе. Возле тюрьмы все чаще стали появляться наши товарищи. Они махали нам, подбрасывали высоко вверх фуражки, постоянно кто-нибудь из них находился в подступавшем к тюрьме бедняцком квартале. Мы понимали, что боевые друзья заботятся о нашей безопасности. В это же время по указанию штаба повстанческой оперативной зоны окружной комитет партии разработал план вооруженного восстания. Выступление было намечено на вечер 8 сентября. Уполномоченные окружным комитетом представители отправились в районы и в войсковые части, где уже действовали солдатские комитеты. Дула орудий береговых батарей были направлены на город. Они предостерегали и диктовали свою волю…