И на этот раз вел отряд Атанас Павловский — Дядка, один из опытнейших подпольщиков Бургасского района. Еще давала себя знать рана, полученная им в бою в августе 1943 года. У партизан Дядка пользовался большим и заслуженным авторитетом. Все знали, как он предан их общему делу, помнили о его дружбе с Атанасом Манчевым и поэтому беспредельно верили ему и в большом, и в малом. Партизаны были убеждены, что раз их ведет Дядка, то им наверняка удастся незаметно проскочить сквозь вражеские заслоны и добраться до намеченного района. Ну а если придется прорываться с боем, то Дядка один будет стоить десятерых. В схватке у села Дюлино он лишний раз доказал это. В тот день Дядка вместе с политкомиссаром преследовали какого-то пастуха, который, обнаружив отряд и польстившись на обещанную властями награду, решил сообщить ближайшему жандармскому посту о появлении партизан. Они гнались за ним до самого села Дюлино, но задержать его так и не смогли. На окраине села партизаны нарвались на жандармов, и теперь уже им самим пришлось отходить с боем. Дядка стал отвлекать преследователей на себя, давая возможность политкомиссару вернуться в партизанский лагерь. Но расположение лагеря уже было известно жандармам от предателя-пастуха. Поднятые по тревоге подразделения карателей сделали попытку окружить отряд. Положение становилось угрожающим, но в самый критический момент Дядка открыл огонь в тылу атакующих жандармов, расстроил их ряды и тем самым дал своим товарищам возможность прорвать кольцо окружения.
Смелого партизана не смутила перспектива в одиночку пробираться по блокированному врагом району на соединение с отрядом. Каждый камень и каждый кустик был знаком ему в горах. Морозными зимними ночами и в жаркие летние дни, когда одному, а когда с боевыми товарищами из Камчийской или позднее Бургасской четы не раз доводилось ему обходить затерянные в горах села вплоть до самого морского побережья. Случалось, что встречали его с ружьем или топором в руках. Но почти в каждом селе находился и открытый для него в любое время дня и ночи дом, где его ждали, принимали и провожали как своего. Вот почему все были спокойны, когда впереди партизанской колонны шагал Дядка.
Рассвет 17 июня застал отряд в районе заповедника Штерба. На завтрак каждому досталось лишь несколько ложек вареной чечевицы — запас продуктов давно уже кончился. Глядя на истощенные от голода и изнурительных переходов лица молодых партизан, Дядка невесело пошутил:
— Еще маленько потерпите, хлопцы. Как только встретимся с варненскими товарищами, целого борова зажарим и съедим.
— Кто нам только его даст? — улыбнулся Зарко. — А то я готов за час из него отбивных наделать.
— И боров у нас будет, и все остальное, — заверил Дядка. — Знали бы вы, какие там у меня товарищи есть — замечательные люди!
— Мы и сейчас могли бы раздобыть продукты, — раздраженно сказал Семето. — Достаточно выделить группу добровольцев…
— Ну и к чему это приведет? — обернулся к нему Сидер. — Пропадете, и ищи вас потом. Другое нам нужно — следует провести общее собрание отряда и обсудить на нем все наши неотложные дела.
С приходом в западные районы в отряде появились разногласия по поводу того, какой тактики следует придерживаться. Именно поэтому Сидер считал, что все спорные вопросы должны быть обсуждены на общем собрании. Но времени для его проведения уже не было — посты доложили о появлении большой колонны военных и гражданских лиц, которая переправлялась через речку и двигалась в сторону лагеря. Приказ Лыскова был краток — приготовиться к круговой обороне. Занявшие позиции партизаны с удивлением прислушивались к приближающемуся перезвону колокольчиков. Казалось, что к поляне движется большая отара овец. На самом же деле колокольчики звенели в руках у жандармов, которые хотели таким образом ввести в заблуждение партизан.
— А может быть, это приморский отряд? — предположил политкомиссар и вместе с Чавдаром поднялся навстречу показавшимся людям. — Товарищи, здесь Данчо, Чавдар и Дядка…
Вместо ответа враг открыл огонь. Часть жандармов была переодета в военную форму, а часть для маскировки вырядилась в гражданскую одежду. Не дожидаясь команды, моряк Вылко Пушков бросился с пулеметом к обрывистому берегу реки. Начался бой. Кинжальный огонь пулемета Пушкова сеял смерть и панику во вражеских рядах. Не обращая внимания на стоны раненых и призывы о помощи, жандармы обратились в беспорядочное бегство. Воспользовавшись этим, партизаны спешно покинули опасный район. К счастью, из всего отряда лишь Гамача был легко ранен в руку.