— Почему? Я слышала, они приносили неплохую прибыль.
— В Гонконге цена труда подскочила до пятнадцати долларов в день, а в Мексике за ту же работу можно заплатить два доллара. Как обычно, все упирается в деньги.
— И насколько затянется твоя командировка?
Надев футболку, Арчер опять села к зеркалу, чтобы с помощью кремов избавиться от морщин, спутников тревоги и беспокойства.
Луис в это время менял рубашку.
— Поездка займет шесть месяцев, плюс-минус несколько недель. Три месяца в Гонконге, потом еще три месяца в Гвадалахаре и Хуаресе. А поскольку ты любишь путешествовать, думаю, командировка станет настоящим праздником. Это будет грандиозный бал.
— Скорее длинная попойка. Но я вряд ли смогу поехать. В ноябре откроется моя выставка в Санта-Фе. Ради такой выставки многие художники готовы заложить душу дьяволу. Ты же не хочешь, чтобы я отказывалась?
Арчер умоляюще протянула к нему руки.
— А как же я? Какого черта делать мне? Остаться дома и упустить шанс, который выпадает раз в жизни?
— Конечно, нет. Только подумай немного и обо мне. Двадцать четыре года я всегда была рядом с тобой. Неужели теперь я не имею права посвятить эти шесть месяцев себе?
Арчер закусила губу. Час назад, отстаивая творческую жизнь Марианны, она не предполагала, что будет вынуждена отстаивать и свое право на творчество.
— Черт возьми, Арчер, ну какое значение имеют для тебя шесть месяцев?
— Если я уеду из города, подведу Лиз, музей и другие галереи, которые рассчитывают получать мои работы регулярно, то через полгода не смогу запросто начать все сначала. Меня уже не будут принимать всерьез.
— Не сказал бы, что ты сильно нуждаешься в деньгах. — В голосе Луиса появились обвиняющие нотки.
— Ты прав. Я бы делала скульптуры даже бесплатно. Я не только хочу, я должна это делать. У меня за плечами часть жизни, и все время я жила для других — для родителей, для тебя, для наших сыновей. Впервые я имею шанс сделать что-то для себя.
— Я думал, тебе нравится быть женой и матерью.
— Да, нравится. А еще мне нравится быть художником! Я хочу достичь большего, уж ты-то должен понимать это лучше других.
Луис быстро подошел к ней, взял ее за руки, заглянул в глаза.
— Но я хочу, чтобы мы поехали вместе. Ты — моя жена и должна быть рядом. Ты мне нужна.
В спальне повисла гнетущая тишина. Арчер поразило искаженное волнением лицо мужа. Он все сильнее сжимал ее руки.
— Ну, пожалуйста, дорогая. Это так много для меня значит.
Еще немного, и она не выдержит, сдастся.
— Если бы ты попросил меня об этом полгода назад, я без колебаний отправилась бы с тобой хоть на край света. Но ни один художник, если он в здравом уме, не откажется от участия в музейной выставке, особенно, если там одновременно будет такой художник, как Роман Де Сильва.
— Понятно. Ты уже все решила, — неожиданно капитулировал Луис.
Капитуляция не доставила ей никакого удовольствия, она не любила разочаровывать мужа.
— Это ведь не конец света.
— Конечно, не конец, — ответил он, поворачиваясь к ней спиной.
— Я уже ездила с тобой на эти увеселительные прогулки, и что? Ты все время занят, у тебя нет свободной минуты.
Луис достал из шкафа пиджак и, тщательно избегая ее взгляда, перекинул его через руку. Он вел себя, как ребенок, которого отчитала строгая мать.
— Я скажу секретарше, пусть закажет только один билет.
Арчер почувствовала, что ее решимость дала трещину.
— Давай хотя бы откроем бутылку шампанского и отметим твое повышение, — предложила она.
— У меня уже нет времени, — неожиданно улыбнулся он. — Может сделаем это, когда я вернусь?
— Буду тебя ждать.
— Кажется, я зря устроил сцену. Черт, в конце концов, это всего несколько месяцев. На Рождество я обязательно приеду.
В его голосе прозвучали давно забытые юношеские интонации.
— Неужели ты не понимаешь, что я тебя люблю и очень рада за тебя?
Улыбнувшись в ответ, она подошла к нему и обняла. От него пахло крепким мужским одеколоном. Запах был незнакомым и очень сексуальным. Целуя Луиса, она пожалела, что у них слишком мало времени. Он тоже нехотя разжал руки.
— Прости, дорогая, но я опаздываю.
Он ушел так быстро, что она даже не успела ответить.
Вернувшись к туалетному столику, она взглянула на себя в зеркало. Будущее, которое сегодня утром казалось ей надежным и предсказуемым, стало вдруг ускользать. Арчер почувствовала, что теряет равновесие, будто ее мир внезапно рухнул.