— Не держите меня в подвешенном состоянии, скажите, что вы об этом думаете, — вернул ее к действительности Рик.
— Выглядит вполне пристойно. Покажи мне остальное.
Осмотр семи залов занял довольно много времени. Новые скульптуры Арчер Гаррисон очень привлекательны, от клиентов не будет отбоя. Полотна Марианны Ван Камп сияли яркими красками, литографии Гормана и Амадо Пеньи впечатляли мощью, весьма соблазнительно выглядели лаковые миниатюры Лоренса Ли. Но никто из них не мог сравниться с Аланом.
Лиз повернулась к Рику и одобрительно сказала:
— Ты великолепно справился.
— Спасибо. Я действительно старался изо всех сил.
Он выжидающе заглянул ей в глаза, но она не проронила больше ни слова. Тогда он резко повернулся и ушел.
Открывая дверь кабинета, Лиз уже забыла о Рике. Она остановилась на пороге, чтобы посмотреть на часы от Патека Филиппа, за которые в свое время заплатила целое состояние, чем немало удивила Алана. Он лишь озадаченно качал головой, будто желая сказать, что пути белых неисповедимы.
Алан. Она думала о нем не переставая. Терзается ли он так же, как она? Просыпается ли среди ночи, шепча ее имя и зовя к себе? Она закрыла дверь кабинета и прижалась к деревянной стене. Будь все проклято! Почему уже нет ни простоты, ни ясности, как в тот апрельский день, когда она впервые увидела Алана?
Это произошло за полтора часа до закрытия галереи. Она подсчитывала итоги дневных сделок и не сразу поняла, что в дверях стоит какой-то человек. Расплывчатый мужской силуэт в лучах клонящегося к горизонту солнца. Человек переминался с ноги на ногу, не решаясь войти.
Лиз прервала работу, только когда на стол легла тень. Подняв глаза, она увидела индейца лет тридцати в поношенных джинсах и старенькой рубашке цвета хаки. Он явно робел, но тем не менее производил сильное впечатление. Стройное мускулистое тело, иссиня-черные, спадающие на плечи волосы, безукоризненная бронзовая кожа, экзотические скулы. Лиз едва удержала вздох. Она, пожалуй, никогда не встречала более красивого мужчину. В его бархатисто-карих глазах временами вспыхивали золотистые искорки. Какая сила сможет раздуть из них огонь? Женщина? Деньги? Успех?
Наконец молодой человек отвел от нее глаза, и Лиз увидела, что он держит папку. «О Господи, — подумала она, — еще один непризнанный гений. Боже, сделай так, чтобы у этого оказался талант, настоящий талант».
Она мечтала открыть художника, которого могла бы продвигать, развивать и контролировать, не опасаясь конкуренции со стороны других дилеров. Но гении — редкость, вряд ли один из них так вот просто забредет в ее галерею. Лиз постоянно осаждали лишенные таланта начинающие художники, и только единицы отвечали ее чрезвычайно высоким требованиям. Вряд ли этот оборванец попадет в их число.
Она ждала, когда он заговорит. Молчание затянулось и стало неловким. Она решила заговорить сама.
— Кажется, вы пришли показать мне то, что у вас в руках? Так показывайте.
Он поколебался, затем шагнул к столу и развязал тесемки дешевой папки.
Высыпавшееся из нее содержимое сверкнуло феерией красок. Лиз сдержала радостную улыбку. Наброски и картины молодого индейца свидетельствовали о мастерстве, свежести восприятия и мощной технике.
Лиз стала внимательно изучать рисунки. Они не умещались в рамки привычной классификации. Тут присутствовали элементы разных стилей. Этот индеец творил, как творят все великие художники — они создают свой собственный язык.
— Вы говорите по-английски?
— Конечно, — ответил он и, помолчав, добавил: — Хотите верьте, хотите нет, но большинство индейцев умеет говорить по-английски.
В его словах звучала насмешка, и ей это понравилось. Очевидная бедность не сломила его дух. Лиз мгновенно приняла решение: этого человека надо ввести в мир высокого искусства.
— Как вас зовут? — спросила она, продолжая рассматривать его рисунки.
— Алан Долгая Охота. Я — из племени апачей. — В его тоне слышались вызов и гордость.
— Алан Долгая Охота, это нарисовали вы?
— Это мои работы. — И после паузы: — Вы заинтересованы в том, чтобы представлять меня?
Лиз весело засмеялась. Обычно художники докучали ей пространными рассказами о своих достоинствах, о том, где учились, какие награды завоевывали, на каких выставках показывали их картины. А уж потом доставали из папок репродукции и слайды. Через час они набирались духу спросить, станет ли она ими заниматься. Этот же явился сюда в таком виде, как будто приехал в повозке, запряженной парой быков, кинул на стол папку, дал ей три минуты на размышление и прямо спросил, будет ли она его представлять. Парень, очевидно, не привык даром терять время.