Двадцать лет назад ретроспектива работ сорокалетнего художника была совершенно немыслимым делом. Такие выставки обычно венчали многолетнее творчество живописца, зачастую организовывались посмертно, и автор уже не мог пожать плоды своего успеха. Но времена изменились. Настала эра сиюминутной славы и мимолетного признания, сейчас никого не удивишь ретроспективой сравнительно молодого художника.
Конечно, такая практика порочна, и Лиз, как специалист по живописи, была против. Но, с другой стороны, она — деловая женщина и должна воспользоваться преимуществами этой практики. Выставка в музее Гуггенгейма подтвердит, что Алан — один из самых талантливых мировых художников. И ничто в мире не должно этому помешать.
Алан никогда не придавал значения одежде. На нем были джинсы, простенькая рубашка, легкая куртка и спортивные ботинки. Войдя в гостиную, он присвистнул, увидев Хэнка в новенькой тройке, оксфордской сорочке и шелковом галстуке.
— Лиз приказала явиться в парадной форме?
Хэнк нахмурился.
— Лиз говорит, что встречают по одежке, и я чертовски с ней согласен.
Алану были неприятны установившиеся между ними отношения. Их дружба раздражала его, нет, черт подери, она приводила его в ярость!
— Одеваться надо просто. Ты, между прочим, выглядишь, как попугай.
— Мы опаздываем, — невозмутимо ответил навахо.
— Я буду готов через несколько минут. — Алан бросил ему ключи. — Мне надо позвонить, а ты подгони машину.
Звонить было некому, он просто хотел побыть в одиночестве.
— Лиз, — громко произнес он.
Ну почему при одном упоминании имени Лиз его душит ярость? Утром он проснулся с таким чувством, словно небо стало зеленым, а деревья голубыми. И все из-за того, что сегодня ему предстоит встреча с Лиз Кент.
У этой женщины потрясающая способность оборачивать любые обстоятельства в свою пользу. Большее, на что он надеялся до прихода в галерею Лиз, — это заработать себе на жизнь ремеслом художника. А теперь Алан Долгая Охота стал миллионером. Но миллионы не радовали его, лишние деньги не принесли счастья. Он оказался между двумя мирами — миром белых и миром индейцев и не мог решить, какому из них отдать предпочтение.
— Ты готов? — осведомился Хэнк.
— Я всегда готов.
— Обещай мне не устраивать никаких выходок и не затевать ссор. Давай спокойно заниматься своим делом.
— Ты говоришь как мой дилер или как мой друг?
— И как друг, и как дилер, — твердо ответил навахо.
Два часа спустя Алан изо всех сил пытался следовать инструкции Хэнка. Лиз сидела рядом и вместе с Аланом отбирала слайды. Вот она привстала, чтобы разглядеть на свет очередную картину, и коснулась грудью его спины. Чертова баба! Неужели не понимает, как действуют на него эти прикосновения?
Наверное, мать была права, когда назвала Лиз одии, колдуньей. Чем можно объяснить ее власть над Аланом?
— Это последний слайд? — спросила Лиз.
Алан сделал вид, что внимательно разглядывает картину, хотя отлично помнил каждую из своих картин.
— Эта картина мне не очень нравится. — Лиз попыталась сгладить возможную обиду мягкостью тона.
— Мне тоже, — согласился Алан.
— Неважно, — вмешался Хэнк. — Мы и так уже отобрали пятьдесят картин. Вполне достаточно для музея Гуггенгейма.
— Тогда заканчиваем. — Лиз посмотрела на часы.
Любовный союз с Аланом распался, но в том, что касалось живописи, они по-прежнему отлично понимали друг друга. Она напрасно готовилась к столкновению. Встреча прошла удивительно гладко.
— Вот моя любимая картина. — Хэнк взял слайд картины, висевшей в гостиной Алана. — Мне будет ее не хватать. Вы были абсолютно правы, когда посоветовали Алану вкладывать деньги в коллекционирование собственных картин.
Лиз засмеялась и показала на стопку лежащих слайдов.
— Как видите, я тоже следую этому совету.
Из пятидесяти отобранных картин пятнадцать принадлежали Алану, а двенадцать — ей. Остальные двадцать три находились в частных коллекциях, владельцы которых с удовольствием предоставили их на три месяца музею Гуггенгейма.
Лиз благодарно улыбнулась Хэнку. Неизвестно, чем обернулась бы эта встреча, не будь здесь добродушного гиганта навахо. Присутствие Алана действовало ей на нервы. Сердце билось так, что готово было выскочить из груди, а этому индейцу все нипочем. Если бы я что-то для него значила, то заметила бы это по его тону, по выражению глаз. Но Алан целиком поглощен делом, она перестала волновать его как женщина.
Хэнк улыбнулся.
— Мы приятно провели время. Рассматривать эти слайды — все равно что встречаться со старыми друзьями. И вдвойне приятно, что вы вполне можете ладить друг с другом.