За двухнедельное пребывание Луиса дома ей не раз хотелось заплакать, выплеснуть мужу свое горе, устроить скандал и навсегда покончить с никчемным супружеством. Но они ни разу не поговорили серьезно, общение свелось к обсуждению меню обедов и ужинов и сидению перед телевизором в те редкие вечера, когда Луис не ходил на работу.
— Вот, кажется, и все. — Луис застегнул молнию сумки и обвел взглядом комнату.
— Если ты что-нибудь забыл, позвони, я пришлю.
«Вместе с завернутым в бумагу нашим браком», — мрачно подумала Арчер.
Луис забыл, что значит быть мужем. Впрочем, она тоже забыла, что значит быть женой. А скорее всего никогда и не знала этого. Они с Луисом вместе жили, делили спальню и постель, даже занимались любовью, оставаясь чужими друг другу. Все время, пока Луис был дома, ее терзало чувство собственной никчемности и отринутости. В том уголке души, где должно обитать счастье, царила пустота.
Луис посмотрел на часы.
— У нас осталось еще несколько минут, — сказал он. — Я бы выпил немного виски.
— Пожалуй, я тоже, только немного, мне ведь придется вести машину.
Их теперешнее расставание очень отличалось от предыдущего. Сегодня Арчер едва могла дождаться, когда же Луис наконец уедет и оставит ее в покое.
Луис отнес вещи в прихожую и вернулся в столовую, большую комнату с тяжелыми навесными потолками, деревянными панелями по стенам, кожаной мебелью и стилизованным под старину баром. Когда Гаррисоны строили этот дом, Луис настоял на том, чтобы столовая имела интерьер Лондонского мужского клуба, в котором он был во время деловой поездки в Англию. Арчер убеждала мужа, что это непрактично, дорого и безвкусно, но в конце концов уступила. Получился отвратительный кич.
Луис достал из бара бутылку виски.
— Очень жаль, что праздник не получился, мне пришлось много работать.
— Я уже привыкла.
— Но я чувствую себя виноватым.
Арчер вспыхнула. Долго сдерживаемый гнев кипящей лавой вырвался наружу.
— Ничего ты не чувствуешь. Так зачем притворяться? Ты приехал в отпуск, почему же каждый день пропадал на работе? Уверена, присутствие на фирме доставляло тебе громадное удовольствие.
— Остынь, ты ведешь себя неразумно. У меня действительно полно дел. Если я хочу остаться в правлении, мне надо доказать, что я способен работать.
— Но ты не смог выкроить даже нескольких часов для меня и наших сыновей. К счастью, они были слишком заняты или слишком вежливы и не заметили, что брак родителей под угрозой.
Луис взял жену за подбородок, заглянул ей в глаза.
— Ты не права. Мне в самом деле очень жаль, что я не мог уделить тебе внимание и что наша совместная жизнь идет не так, как следовало бы.
Арчер зло засмеялась.
— Что-то не верится.
— Это совсем не смешно, Арчер. Нехорошо, конечно, уезжать, оставляя все по-прежнему. Но у меня нет выбора. Я нужен компании.
— А как быть с моими нуждами, Луис?
— Ты прекрасно обойдешься и без меня. Ты очень сильная женщина, иногда мне кажется, что сильнее меня.
— Слыша подобные заявления, я начинаю сомневаться, а вернешься ли ты вообще.
«Да и нужно ли мне твое возвращение», — мысленно добавила Арчер.
— Не устраивай сцен. Я вернусь через три месяца, и мы все обдумаем.
— Ты действительно этого хочешь?
Луис внимательно посмотрел на жену.
— Я хочу сделать так, чтобы лучше стало всем — мне, тебе, мальчикам. А ты?
— Конечно, — машинально ответила Арчер, не вполне понимая значение этого «лучше».
Мейсон внимательно изучал свое отражение в зеркале. Сорокадолларовая прическа, новый костюм, свежайшая рубашка, дорогой галстук, сверкающие итальянские ботинки. Образец преуспевающего финансиста. Рик самодовольно улыбнулся.
Весело насвистывая, он спустился в подземный гараж и с наслаждением коснулся полированной дверцы «порше». Красавица! Надежная, всегда готовая к услугам, способная удовлетворить все его капризы. Рик уселся в кожаное кресло. «Сегодня будет потрясающий день», — подумал он, выезжая из гаража.
Человек попроще сейчас страдал бы. Но Рика Мейсона нельзя так вот запросто вышибить из седла. Неделю назад Лиз Кент швырнула ему в лицо свой отказ, другой на его месте лежал бы дома, зализывая рану. Рик не такой слюнтяй. Что толку плакать над убежавшим молоком.
В это время года движение на улицах было всегда оживленным, и Мейсону потребовалось около часа, чтобы добраться до окраины Скоттсдейла, где находился филиал Аризонского банка. Захватив лежавший на заднем сиденье кейс, Рик грациозно выскользнул из «порше», порадовался чудесному январскому утру и открыл массивную дверь банка.