Михаил Игнатов
Зной
Солнце стояло в зените. Раскалённые скалы, закрывавшие небо, почти не давали тени. Жаркие лучи давили на плечи, пролетали мимо широких полей шляпы и вонзались в каменное крошево под ногами, пытаясь расплавить его. Но ловкая женская фигурка, что пробиралась через ущелье, не обращала внимания на зной, несмотря на свой кожаный доспех. Лишь иногда смахивала свободной рукой капли пота, которые начинали течь в глаза. У неё были проблемы посерьёзнее.
Гораздо сильнее нескончаемой жары её беспокоили толстые ремни переноски, давившие на плечи и впивавшиеся в тело даже через два слоя кожи брони, да обманчивая надёжность насыпи, что лежала перед ней. Девушка делала десяток осторожных шагов, по хрустящим, становящимся всё крупнее, камням и замирала, опираясь на копьё и вслушиваясь в тишину. Наконечник оружия, неподвижно возвышавшийся над головой, ярко сверкал, угрожая голубому небу. В это время всё живое старалось спрятаться в тень или зарыться глубже, спасаясь от безжалостного пекла. Лишь акамы залезают на ветки кустов и, не мигая, смотрят прямо на солнце, бросая ему вызов. И, конечно, люди. Они вечно находят повод идти наперекор всему миру.
Девушка в очередной раз прислушалась, вытерла лицо рукавом, но не продолжила путь, а подняла взгляд от серой пыли под ногами. Позволяя, наконец, увидеть своё совсем молодое загорелое лицо с грязными разводами и яркие синие глаза, сверкающие сталью ничуть не хуже острия копья. По губам девушки скользнула тень улыбки. Довольной, но совсем недоброй.
— Я слышу вас, — разнёсся над камнями звонкий, спокойный голос. — И, кажется, даже чувствую вонь из ваших ртов.
Несколько вздохов ничего не происходило. А затем короткая тень у подножья огромного валуна дрогнула, и из невидимой до этого расщелины вылез мужчина. Тонкая въедливая пыль покрывала его сверху донизу, сделав густую чёрную бороду серой. Грязная, рваная хламида пустынников явно доживала последние дни, демонстрирую в дырах тёмную от грязи и загара кожу хозяина. На голову намотан такой же старый и чёрный платок из некогда дорогого и цветного шёлка. Впрочем, кое-что на человеке резко выделялось новизной. Металлические наручи, узкий кожаный пояс и висящие на нём длинные ножны, с узором из множества заклёпок и широким мечом внутри.
— Эх, ну чё ты такая острожная? — напоказ, тяжело вздохнул появившийся из укрытия и даже покачал головой. — Сапожком каждый камень пробуешь. К каждому шороху прислушиваешься. Кому от этого легче-то?
— Мне? — подняла бровь девушка.
— Думаешь, узнавший у Неба свою судьбу рад таким новостям?
— Ну, — насмешливо уточнила синеглазая, — ты ведь доволен?
— Да, мы все не жалуемся, — осклабил жёлтые зубы мужчина.
— Трое? — девушка повела взглядом по склону, задерживаясь на крупных валунах.
— Верно, красотка!
— Порадуй этого дядюшку, скажи, что полная.
Раздались новые голоса и на безжалостный свет появились ещё двое мужчин, чуть в стороне и ниже первого по склону, надёжно перекрывая всю ширину ущелья. Они не сильно отличались от бородатого. Такие же заросшие щетиной оборванцы, с ухоженным оружием. Короткое копьё и шипастая булава, простая, надёжная и страшная. В этих местах никто не ходил со ржавым клинком. Всем дорога жизнь.
— Разве к городу идут пустыми, дядюшка? — усмехнулась девушка, отвечая на прозвучавший вопрос.
В её облике не было ни капли страха. И эта странность заставляла мужчин неуверенно переглядываться и медлить с привычным делом. Наконец, первый сплюнул густую слюну.
— Давай разойдёмся бортами. Пустошь широка и колёса твоего фургона отыщут другой путь, — мужчина повёл рукой, указывая на камни вокруг. — Бросай мешок и топай отседа.
— Ты сам себе-то веришь, что так и будет? Вы же не отпустите меня живой. — девушка покачала головой. — Уж описать ваши рожи для наградных листов я сумею. Стоит вернуться в город и на вас откроют охоту. Скажу больше — я помню вас по гильдии. Даже имена крутятся на языке.
— Ну, попытаться стоило, — мужчина опустил руку в перчатке к навершию меча. — Умные не срезают тут путь. И молчат о своей памяти.
— От ты и дура!
Мужчины коротко переглянулись, что-то решая между собой. Наконец, старший скомандовал копейщику.
— Подколи её малость в ногу, — гнусно усмехнулся и пояснил. — Такую красотку ещё попробуй купи на ночь у мамаши.
— Эт, да! — второй сглотнул, перехватывая древко, но не спеша бросаться в драку. — Она сама дороже своего мешка! И даже доспеха.
— Ага! — причмокивая, добавил третий мнение. — Такие свеженькие за себя цены не сложат, ломаются перед настоящими мужиками.