— Вы женились на ней?!
— Скоро будет свадьба... Так получилось...
— Остальное меня не касается! — радостно восклицает Маша. — Главное, вы — счастливы. А тому старому ловеласу я, на вашем месте, просто бы всыпала...
Беседа наша в самом разгаре. И тут входит Хатынцев.
— Кому я тут понадобился? — строго спрашивает. Увидел меня, руки развел.— Ну, брат! Вот тут, оказывается, кто! Сама Природа пожаловала.— Облапил за плечи, трижды по-братски расцеловались.
В волнении, я даже не обратил внимания на его погоны, назвал Хатынцева лейтенантом, а он уже майор. Чары мне подсказывает:
— Какой тебе лейтенант? Майор — он. Майор перед тобой!
— И командир эскадрильи,—добавляет Михайлов.— Комэск реактивной эскадрильи. Так что, не только вы там у себя, но и мы здесь растем! — восклицает шутливо.— Ну что, братцы? — вдруг обращается ко всем.— Сколько там времени-то? Одиннадцать? Рановато немного... Давайте-ка так... Ровно в час ко мне. На обед. Отказов не принимаю. Выполняйте распоряжение командира полка.
— Слушаюсь,— четко, выговариваю я.— Разрешите,
С вашего соизволения, навестить медсестру вверенной вам санчасти Трошкину Нину?
Михайлов как-то сразу сник, на мгновенье задумался. Видимо, был у него какой-то разговор с ней.
— Да, да, конечно. Разумеется, навестите. И прошу не опаздывать на обед...
Идем к Нине, в санчасть. Дома ее нет. По пути заходим в детсад. Молоденькая воспитательница спрашивает к кому пожаловали?
— Нам Алешку Трошкина,— говорит Чары.— Я — его дядя.
— Дядя? — удивляется воспитательница и кричит:— Алеша! Алеша, к тебе дядя пришел.
Выбегает белобрысый, семилетний мальчуган. Очень похож на Нину и чем-то лишь отдаленно напоминает Костю. Подбородок, губы. Взгляд такой же — быстрый, острый. Чары вскидывает его над головой и опускает на землю.
— Я — дядя Чары... Это я тебе все время пишу письма. Держи-ка.— Чары дает ему шоколадку.— Твое письмо я тоже получил. Две ошибки у тебя...
— А какие? — живо вскидывает ресницы Алешка Трошкин.
— В слове «здравствуй» ты пропустил «р», а в слове «азбука» одна буква лишняя. Тетя Оля поставила тебе четверку.
— Ты приехал за нами? — спрашивает Алешка.— Мама говорила, что ты приедешь...
— Конечно, за вами. Если мама твоя согласна, вместе со мной и уедете...
Мы берем Алешку с собой и идем в санчасть. Нина встретила нас на крылечке. Узнала, конечно. Только непривычно ей видеть нас в гражданской одежде. Ну, как обычно, в первую очередь о делах.
— Значит, все еще не женат? — с упреком говорит она мне.— Я так и думала...
— Ну, а ты?
— Вот на Чары надеемся. Алешку хочу отправить к деду Дурдыклычу, а сама в Ашхабад. Я же писала тебе, что меня в поликлинику приглашают работать.
— Поезжай, конечно...
— Поезжай, но как? — с обидой заговорила она.— Я уже подавала заявление, а Михайлов отказал. Замены, говорит, нет...
- Все уладим,— обещает Чары.— А сейчас давайте сходим на могилу к Косте.
12.
Через месяц я вновь на канале. Только на этот раз заехал со стороны Керки. Московский поэт Гордеев, которого я так и не встретил зимой в Москве, внезапно прилетел в Туркмению и уговорил меня лететь на Головное.
Вот мы и подались. До Керки самолетом, оттуда на пароходике до Головного. И поселились на плавучей . электростанции, питавшей поселок строителей и два шагающих эскаватора.
Мне не очень-то по сердцу это путешествие. Даже не само путешествие, а глухомань, в которую мы забрались. Из Мары я мог бы в любое время заказать телефонный разговор с Москвой и поговорить с Тоней, а отсюда — до Москвы, как до луны. Единственный выход — письма и телеграммы. Но поскольку письма идут долго, то я отправляю через день по телеграмме.
Мы ознакомились в общих чертах с работой электриков. И вот вчера отправились на катере БМК вниз по каналу. Глубина подходящая. Скорость приличная. Не успели выехать — вот уже участок строителей. Дальше плыть наш «капитан» отказывается. По его выражению, там «море», и без лоцмана в нем делать нечего: можно заблудиться и пропасть. В поселке отыскиваем старожила этих мест, Чепелева. Он и начальник участка, и проводник через озера, и собеседник хороший. Едет вместе с нами. Протарахтели немного по узкой канаве, и вот открываются взору безбрежные заросли камышей. Узкая протока между ними, словно тропинка в джунглях. Сначала только одна такая тропинка. Но чем дальше, тем их больше. И попробуй ошибись, поведи суденышко не по той, какой надо. Заплывешь куда-нибудь в угол Часкакского или Лебяжьего озер, будешь выбираться оттуда день, а то и два. Два часа мы пробираемся в камышах и, когда выплываем на чистую воду,— перед нами необъятная гладь озера.