Перл ласково потрепала ее по руке.
— Значит, парень по-настоящему влюбился в тебя, иначе он никогда бы не предложил тебе стать его женой.
Несмотря на все переживания, Эбби улыбнулась.
— Думаю, Сойер испугался не меньше, чем я. Телефонный звонок прозвучал как удар грома. Эбби будто окаменела, не в силах сдвинуться с места, не соображая, что надо делать. Перл схватила трубку.
— Да, да… — повторяла она, кивая. Эбби вперилась взглядом в лицо старой женщины, стараясь понять, о чем речь. Заметив это. Перл прикрыла трубку ладонью.
— Это Сойер. Он говорит, что отправили две команды из четырех человек прочесывать тундру. Пока следов детей не обнаружили. Он хочет поговорить с тобой.
Эбби выхватила трубку.
— Сойер, как у вас? — Сейчас любые известия были лучше, чем ничего.
— Пока никаких новостей. — Голос был уверенный и спокойный. — Не волнуйся, мы найдем их. Ты сама-то как, в порядке?
— Нет! — закричала она. — Мне нужны мои дети!
— Мы найдем их, Эбби, — повторил он снова. — Не волнуйся.
Она набрала побольше воздуха и постаралась взять себя в руки.
— А следов пса не нашли? — Если они найдут собаку, значит, и дети где-нибудь поблизости.
— Пока нет.
— Пожалуйста, звони чаще. Даже если вы их не найдете. Мне надо знать, что происходит.
— Хорошо, — пообещал он.
Перл налила ей еще кофе. Эбби уставилась на подымающийся из чашки пар, судорожно пытаясь собраться с мыслями.
Прошел еще час мучительного ожидания. Эбби не находила себе места. На этот раз, когда зазвонил телефон, она кинулась к нему сама.
— Ты нашел их? — прокричала она в трубку.
— Мам!
— Скотт, это ты? — Слезы брызнули у нее из глаз. Облегчение нахлынуло на нее, как… как чистые холодные воды озера Эбби.
— Не плачь, мам. У нас все хорошо. Только вот мы всех вас переполошили… Лучше поговори с Сойером.
Эбби попыталась взять себя в руки, но на это уже не было сил. Трубку взял Сойер.
— Эбби, это я.
— Где они были?
— Мы нашли их в старом доме. Они ухитрились забраться наверх и там спрятаться. Я нашел всех троих вместе. Игл лежал посередке, а они по бокам, обняв его.
— Ты хочешь сказать, что все это время они были так близко? Сойер засмеялся.
— Ну да. Игл, конечно, слышал, как я зову его, но не хотел оставить детей.
— Напомни мне поцеловать этого пса, — тихо засмеялась Эбби.
— Я бы предпочел, чтобы ты поцеловала хозяина.
Смех замер на губах Эбби, напряжение вернулось.
— Ладно, забудь, — сказал Сойер со вздохом. — Я пошутил. Важно, что дети живы и здоровы. Сейчас я привезу их домой.
— Спасибо, спасибо тебе! — Эбби положила трубку и взглянула на Перл. — Все в порядке, — проговорила она, вытирая слезы. — Сойер нашел их, они прятались в старом доме.
— Слава Богу, — прошептала Перл и встала. — Наверное, я больше тебе не понадоблюсь. — Старая женщина направилась к двери, но на пороге остановилась. — Я знаю, это не мое дело, но надеюсь, ты все-таки решишь остаться в Хард-Лаке. Не мне тебе рассказывать, какими упрямыми ослами бывают мужчины, а Сойер упрямее их всех. Но сердце у него золотое.
В смущении Эбби отвела глаза.
— Нам будет не хватать тебя и твоих ребятишек, — печально продолжала Перл, — но, конечно, ты все должна решить сама.
Эбби проводила ее и осталась на крыльце, ожидая, когда Сойер привезет ее детей. Он прибыл на пикапе вместе с братом. Как только он открыл дверь. Скотт и Сьюзен кинулись в объятия матери.
Оба говорили одновременно, пытаясь объяснить, что же и почему произошло. Обняв и расцеловав их обоих, она подняла глаза на стоящего возле пикапа Сойера. Чарльз оставался в машине.
— Вы доставили людям массу хлопот, — строго сказала она детям. — Вам придется написать письма с извинениями всем, кто вас сегодня искал.
Скотт кивнул и опустил голову. Сьюзен последовала примеру брата.
— Извини, мам, — проговорил мальчик, — но мы не хотим переезжать в Фэрбенкс. Мы хотим жить тут.
— Мы все обсудим утром, в том числе и то, какое вы заслуживаете наказание, и оно не ограничится написанием писем. Понятно?
Дети опять кивнули.
— Сейчас идите и примите ванну — вы чудовищно извозились. Потом отправляйтесь в кровати. Завтра будет трудный день.
— Но, мам…
— Спокойной ночи, Скотт. Спокойной ночи, Сьюзен, — проговорила она, не обращая внимания на тон сына.
Понурив головы, дети отправились в дом. Эбби поглядела на Сойера и, глубоко вздохнув, подошла к нему.
— Сойер, у меня нет слов, чтобы отблагодарить тебя, — произнесла она, скрестив на груди руки, и неуверенно улыбнулась ему. Даже сейчас было трудно совладать с нестерпимым желанием кинуться к нему в объятия. Не случайно же инстинктивно именно о нем она вспомнила, когда пропали дети.
— Главное, все обошлось…
Они молча глядели друг на друга, не в силах сделать первый шаг.
Казалось, прошла вечность, прежде чем Чарльз высунулся из окна пикапа и кашлянул.
— Увидимся утром, не так ли? Эбби оторвала взгляд от Сойера и посмотрела на Чарльза.
— Да, утром, — повторила она, повернулась и пошла в дом.
— Тебе не помешала бы хорошая порция выпивки, — сказал Чарльз, когда брат забрался в пикап. Сойер неотрывно смотрел на закрывшуюся дверь дома. Нет, виски ему не поможет.
— Я отвезу тебя домой, — без выражения отозвался он. Его руки так сжали руль, что косточки побелели.
— Значит, влюбился, — констатировал Чарльз.
— В это так трудно поверить?
— Ты же мало знаешь эту женщину! Гнев захлестнул Сойера.
— Зато я знаю, что чувствую. Завтра, когда Эбби и ее ребятишки сядут в самолет, который ты поведешь, они навсегда увезут часть моего сердца.
— Это так серьезно?
— Абсолютно, черт побери! — взорвался Сойер.
Чарльз не сказал больше ни слова, пока они не доехали, а это был другой конец города.
— Я был не прав, что вмешался, — признал он наконец. Но Сойеру не стало от этого легче.
— Я действительно не считаю, что ваша с Кристианом идея лучшее, что вы могли придумать, но одно очевидно: ты действительно привязался к Эбби и ее детям.
— Слишком мягко сказано. — Брату все равно не понять, как он привязан к ним, пока сам не влюбится.
— И ты собираешься ее отпустить?
— А что мне остается? — безнадежно вздохнул Сойер. — Не могу же я держать ее в заложниках. Я пытался говорить с ней, но ничего хорошего из этого не получилось. Наверное, потому, что стоит мне открыть рот, чтобы сказать о своих чувствах, как я ее обижаю.
Чарльз улыбнулся. Видимо, признание брата его позабавило.
— Со мной никогда… такого не было, — проговорил Сойер, словно оправдываясь. — И я скажу тебе: остерегайся и ты, это похоже на приступ самой страшной лихорадки. Твоя очередь тоже придет, так что сотри саркастическую ухмылку со своего лица.
— Нет уж, спасибо, — парировал Чарльз. — Достаточно посмотреть на тебя.
— Думаешь, я этого хотел? Это случилось само собой. Приехала Эбби… и вот я уже стою перед ней как побитая собака.
Чарльз рассмеялся.
— Как же так получилось, брат, что мы дожили до тридцати трех и тридцати пяти лет — и ни разу не влюблялись?
— И гордились этим, не правда ли? — Сойеру тоже показалось это забавным. — Для меня все кончилось. Когда я встретил Эбби, то сразу почувствовал себя сосунком. И всячески старался от нее избавиться.
— Что же заставило ее решиться уехать?
— Ты имеешь в виду — кроме моего предложения жениться на ней? Чарльз опять рассмеялся.
— Так вот чем ты ее напугал.
— Черт подери, мне не до смеха! Может, я не произнес красивых слов, не сказал, что ангелы улыбались, когда она появилась на свет, но я же предложил жениться на ней. — Он остановился, потом с сожалением проговорил:
— Наверное, надо было обставить это чуть романтичнее…
— Что же ты ей сказал?
— Ну… — Сойер попытался вспомнить их первый разговор. — Точно не помню. Мы были у Бена, вокруг масса народу, ну, я подошел к ней и сказал, что мне не кажется удачной ее идея выйти замуж за Пита, да и за всех остальных, кто сделал ей предложение.