— Мне очень жаль, что мама из-за меня плакала, — шептал Сойер снова и снова, хотя было ясно, что мальчик не слышит его. Судорожно всхлипывая, он спрятал лицо на плече у Сойера. Вскоре его маленькие ручки обвились вокруг шеи Сойера, и он так тесно прижался к нему, словно никогда не хотел отпускать.
— Велосипед у тебя вовсе не плохой, — пробормотал он.
— Я знаю.
— Нам пришлось сложить чемоданы, — проговорил Скотт. — Мама сказала за обедом, что мы улетаем рано утром.
— Знаю. — Он даже не пытался скрыть горечи.
Скотт поднял голову и опухшими от слез глазами уставился на Сойера.
— Ты знаешь? Сойер кивнул.
— И ты собираешься вот так просто нас отпустить, даже не простившись?
— Я хотел пойти утром на летное поле и проводить вас, — объяснил Сойер. А потом молча стоять и смотреть на улетающий самолет. У него не было выбора. Что еще он мог сделать?
— Мы со Сьюзен не хотим уезжать. Сойер вздрогнул от слабой надежды. Может, дети преуспеют там, где он потерпел столь сокрушительную неудачу?
— Вы сказали об этом маме?
На глаза мальчика опять навернулись слезы.
— От этого она заплакала еще сильнее. Я думал, ты любишь маму, и Сьюзен, и меня.
— Так и есть, Скотт, даже больше, чем ты думаешь.
Мальчик слегка отстранился.
— Так почему же мама хочет поскорее уехать и почему ты отпускаешь ее?
— Потому что… — Сойер никак не мог найти нужных слов. — Иногда очень трудно понять, особенно когда тебе только девять и…
— Я не смогу этого понять, даже когда мне будет… ну, даже сорок.
Сойер невольно улыбнулся.
— Хотелось бы мне и самому это понять. — Он потрепал мальчика по волосам. — Хочешь, мы еще поговорим об этом?
— Нет, — потряс головой Скотт. Он вытер ладонью глаза, повернулся и побежал прочь так быстро, как только позволяли ему ноги.
Сердце Сойера разрывалось, ему страстно хотелось догнать ребенка и поклясться, что он сделает все, чтобы уговорить Эбби остаться. Все что угодно. Но вместо этого он продолжал стоять, молча глядя вслед ее убегающему сыну. И даже не заметил, что к нему направляется Митч. В ответ на приветствие он поднял руку и слабо улыбнулся. Было ясно, что страж порядка заглянул к нему не по какому-то официальному делу. Спокойный и мягкий человек, Митч был лучшим полицейским, которого когда-либо имел город, но сейчас Сойеру нужен был не полицейский.
— Послушай, ты, гляжу, что-то совсем скис, — заметил Митч, подходя ближе.
Сойер все не мог оторвать взгляда от дома напротив.
— Эбби уезжает, — сказал он потухшим голосом.
— Ты шутишь, надеюсь? Ее дочка и Крисси неразлучны, как близнецы.
— Знаю.
— Я был так счастлив, что у Крисси появилась подружка. — Глаза Митча сузились от беспокойства. — Последнее время они не расставались ни на минуту. Что стряслось?
— Будь я проклят, если понимаю. — Сойер растерянно потер лоб.
— Я думал… вернее, слышал, что вы с Эбби стали… близкими друзьями. — Я тоже так считал. Видно, ошибался. Она хочет уехать из Хард-Лака.
— И ты ее отпустишь?
Гордость заставила Сойера пожать плечами с таким видом, будто ее отъезд не имеет для него особого значения.
— Похоже, идея привезти в город женщин обернулась пустой тратой денег.
— И все-таки ужасно жаль, что Эбби и дети уезжают, — сказал Митч. — Крисси будет скучать по Сьюзен, и, подозреваю, городу будет недоставать библиотекарши. Эбби была бы очень на месте, если б решила остаться. Правда ужасно жаль.
С этим Сойер был полностью согласен.
— Это не единственная наша проблема, — сказал он и принес из дома письмо, адресованное Школьному совету Маргарет Симпсон, учительницей старших классов. — Я получил его с сегодняшней почтой, — сказал он, протягивая письмо Митчу.
Тот быстро пробежал его глазами.
— Все-таки Маргарет решила оставить преподавание.
— Так тут написано. — Письмо адресовалось Сойеру как председателю Школьного совета. — Похоже, нам придется искать другого учителя. В конце недели я собираюсь созвать Школьный совет.
— Да, плохие новости не приходят поодиночке.
Сойер опять посмотрел на дом напротив.
— Выходит, что так, — пробормотал он. Мужчины обменялись рукопожатием, и Митч направился к дому Кристиана. Сойер никогда не был особенно любопытен, но сейчас ему страстно захотелось узнать, что тому там понадобилось.
Эбби сама открыла дверь. Хотя Сойер не мог расслышать разговора, он понял, что Митч желает ей счастливого пути. Разговор длился недолго. Надеясь не выглядеть слишком навязчивым, Сойер попытался привлечь к себе ее внимание. Ничего не вышло. Эбби скрылась в доме быстрее, чем черепаха в своем панцире.
Дети явно не спешили ложиться спать. Так как в десять вечера солнце стояло еще высоко, было трудно ожидать, что они быстро уснут. Как всегда, Эбби прикрыла слегка ставни, чтобы в комнате стало хоть немного темнее.
Через какое-то время она с облегчением услышала, что разговоры в детской прекратились. Она сидела за кухонным столом, положив ноги на стул, и потягивала холодный чай, в который раз обдумывая свое решение.
Ее вещи были уложены, детские тоже. Они собирались вместе, молча, не скрывая своего огорчения. Как это было не похоже на их веселые, возбужденные хлопоты перед отъездом сюда!
Перед тем как лечь спать, Скотт сказал, что отдал Сойеру велосипед. Эбби поцеловала сына.
— Фэрбенкс — совсем не плохое место, — пыталась утешить она себя и детей. — Это второй по величине город на Аляске, и жить там будет так же удобно, как и в Сиэтле.
Никакой реакции.
Она уверяла их, что они устроятся и привыкнут еще до школьных занятий. Но даже упоминание о том, что Фэрбенкс международный центр разведения ездовых лаек, не подняло настроения Скотта. Ему будет очень не хватать собаки Сойера.
— Я когда-нибудь еще смогу увидеть Игла? — спросил он.
— Я… я не знаю, — грустно ответила Эбби. Хотя она прекрасно понимала, что ей не уснуть сегодня, она все же направилась в спальню, по привычке заглянув в комнату детей.
Зная, что им тоже было трудно уснуть, она тихонько приоткрыла дверь.
Оба спали, натянув на себя простыни. Прикрыв снова дверь, она направилась к себе, но, пройдя немного, замерла. Что-то было не так. Эбби не могла сообразить, что же ее насторожило. Вернувшись к детской, распахнула на этот раз дверь пошире, но, сколько ни всматривалась, не могла понять, в чем дело. Прокравшись на цыпочках в комнату, Эбби тихонько присела на край кровати Скотта.
И вдруг увидела, что на кровати мальчика нет, а вместо него лежит аккуратно свернутое одеяло и на подушке футбольный мяч.
Молодая женщина, вскрикнув, отдернула простыню. Скотт исчез. Она кинулась к другой кровати, но Сьюзен тоже не было.
Эбби зажгла свет и увидела лежащий на ночном столике возле лампы конверт. Трясущимися руками она схватила и развернула его.
«Дорогая мама!
Мы не хотим уезжать из Хард-Лака. Ты можешь ехать без меня и Сьюзен. О нас не беспокойся.
С любовью, Скотт и Сьюзен».
Эбби раза четыре перечитала письмо, прежде чем до нее дошло, что дети сбежали. Она кинулась к телефону и инстинктивно набрала номер Сойера. У нее так тряслись руки, что пришлось дважды набирать номер.
— Да?
Хорошо хоть он не спит.
— Это Эбби. Игл на месте?
— Ты хочешь поговорить с моим псом?
— Можно без шуток? Я хочу, чтобы ты сейчас же проверил, на месте ли он, и сказал мне. Пожалуйста, Сойер, это очень важно.
— Я и так могу сказать, — пробормотал Сойер. — Я запер его час назад.
— Проверь, пожалуйста.
— Сейчас.
Эбби услышала, как он положил трубку на стол. Она закрыла глаза и стала считать в уме, пока он ходил узнавать. К тому времени, как он вернулся, она дошла до шестидесяти трех.
— Его нет, — запыхавшись, крикнул Сойер. — Эбби, в чем дело? Что случилось?