— Величайший! — купцы и Стефан поклонились правителю племени бану Ханиф, который сидел на стопке персидских ковров, возвышаясь над своими гостями. — Мы счастливы приветствовать тебя!
— Легок ли был ваш путь? — начал положенную речь Мусайлима. — Здоровы ли ваши верблюды?
— Слава Яхве, — провели руками по лицу купцы-иудеи. — Милосердный господь уберег нас в дороге. Лихие люди не встретились на пути, а пыльная буря обошла нас стороной.
— Рахман[10] уберег вас, добрые люди! — серьезно ответил Мусайлима. — Он господь наш, а я его Пророк. И я говорю вам: Вознесите ему хвалу!
— Позволь поднести тебе подарок, о, Величайший! — Стефан сгладил неловкую паузу, и все присутствующие в доме жадно впились глазами в длинный прямой меч с богатой рукоятью. Стефан продолжил. — Его привезли из далеких земель, и равных этому оружию нет во всей Аравии. Видишь, на нем стоит клеймо знаменитого мастера. Его зовут Лотар.
— Покажи! — глаза вождя жадно блеснули, и он схватил меч, вытащив его из ножен.
— Это вутц? — восторженно сказал он, увидев знакомые узоры металла. — Индийская сталь? Он хорош!
— Это лучше, чем вутц, — важно сказал Стефан. — В северных землях эту сталь называют булат, и таким мечом можно отрубить голову быку! Твоя слава бежит быстрее самого быстрого верблюда и обгоняет ветер пустынь! Все враги трепещут от одного твоего имени, а друзья благословляют тот день, когда признали твою величайшую мудрость! В Аравии нет равных тебе, о благороднейший Абу Сумама Маслама ибн Хабиб аль-Ханафи. А с этим мечом ты и вовсе будешь непобедим!
Боже мой! — отстраненно думал Стефан. Что за чушь я несу? Словно снова попал во дворец. Как быстро я, однако, отвык от сладкой лести, которую положено лить без меры в уши владык.
— Твой меч весьма хорош, чужеземец, — с довольной улыбкой произнес Мусайлима, который слушал славословия в свой адрес с блаженным выражением лица. — Я доволен твоим подношением. По виду ты ромейский евнух, я немало слышал о вашей породе. Что привело такого, как ты в наши края?
— Я ищу своего брата, — не стал ходить вокруг да около Стефан. — Нас разлучили в детстве. Он примерно моего возраста и, по слухам, его продали именно в эти земли. Помоги мне найти его, Величайший, и этот подарок померкнет перед моей будущей благодарностью.
— Желтолицый раб со светлой бородой? И, наверное, его глаза такого же цвета, как у тебя, — ненадолго задумался вождь и хлопнул в ладоши. — Нет ничего проще! Я пошлю весть во все подвластные племена, а ты пока станешь моим гостем, почтенный слуга императора. У нас будет много времени, и ты расскажешь мне, что происходит за пределами этих песков. Через месяц у нас будет состязание поэтов в честь прибытия в эти земли племени бану Тамим. Не хочешь ли ты присутствовать на них?
— Сочту за честь! Я без ума от хорошей рифмы! — Стефан изобразил восторг, которого совершенно не испытывал. Стихи он не понимал и не любил, но арабы, хоть и были кочевниками, жившими со своим скотом, язык имели необыкновенно образный и богатый, а поэтов тут было чуть меньше, чем верблюдов.
— Тогда я окажу тебе великую честь, чужеземец! — просиял Мусайлима. — Я буду читать тебе откровения бога, которые он явил мне. Он дал мне их в виде стиха.
Стихи? Ненавижу стихи! Я, наверное, сойду здесь с ума, — тоскливо размышлял Стефан. — Сколько мне придется здесь пробыть? Месяц? Два? Три? Господь милосердный, дай мне терпения! Ведь я ищу своего младшего брата, а это добродетельный поступок. Я принял причастие и покаялся, когда был в Иерусалиме. Ну почему на моем пути всегда попадается тот, кто считает себя поэтом? Сначала Сигурд, теперь вот этот… Я не мог так согрешить, господи! Я же еще просто не успел! За что ты так жестоко наказываешь своего раба?
10
Рахман — «милосердный». Рахманизм — одна из монотеистических религий на Аравийском полуострове, наряду с иудаизмом, христианством и ханифизмом, который был непосредственным предшественником ислама. Ханифом был первый халиф Абу-Бакр до встречи с Пророком.