— Как соберешь своих парней, отправляйся в Рим, — сказал князь. — Папа Гонорий тебя примет с почетом. Он тебя уже ждет.
— А экзарх Равенны Исаак? — вскинулся Виттерих. — Он же меня по суше не пропустит. Или засаду устроит или утопит на обратном пути.
— Да как он тебя утопит без кораблей? — захохотал Самослав. — А те, что у него еще остались, утопишь ты. По морю пойдешь, вокруг Италии. Когда твои люди вернутся, Виттерих?
— Да через пару недель придут, — пояснил герцог. — Я за ними уже послал.
— Ждать не будем. Вот прямо на днях и нанесем экзарху ответный визит, — усмехнулся князь. — А то невежливо как-то получается. Сколько отсюда до Равенны плыть?
— Даны при попутном ветре до Италии за день долетят, — пожал плечами герцог. — А ежели залетный торговец какой или рыбак, то вдоль берега будет дня три добираться. Тутошние тоже мигом дойдут. В Тергестуме народ опытный живет, здешние воды хорошо знает.
— Вот и хорошо, что опытный. Ты выясни, Виттерих, кто из горожан за последние две недели из Тергетума уплыл. А еще вспомни, кто из них на тебя зло держит, — с ласковой улыбкой посмотрел на него князь. — На ком оба эти два пункта сойдутся, тот и есть предатель. Насколько я знаю, купцы за это время из порта не выходили.
— Думаешь, у Исаака лазутчик из горожан есть? — вскинулся герцог. Ему эта простая мысль как-то не пришла до сих пор в голову.
— Нет, конечно, — с самым серьезным лицом, на которое был способен, сказал князь. — Я приехал к тебе в гости и тут, совершенно случайно, к нам нагрянули ромеи. А у тебя в городе сорок бойцов всего. Конечно же, тут нет ни одного лазутчика. Ведь экзарх Равенны дурак набитый и даром ест свой хлеб.
— Исаак — редкостная сволочь, конечно, — почесал в задумчивости бороду Виттерих. — Лгун, предатель и взяточник, каких мало. Но он точно не дурак, я его хорошо знаю.
— Ну, а я тебе только что о чем сказал? — одобрительно кивнул князь. — Как только кто-то из твоих горожан вернется, ты знаешь, что делать.
— Знаю…, знаю…, — налился кровью Виттерих и прорычал. — Я, кажется, понял, кто эта сволочь. Все ходил, землю отца у меня требовал. Я ему, пожалуй, верну немного той землицы. Локтя четыре. В глубину…
Двумя днями позже. Классис. Порт Равенны.
С ответным визитом решили не затягивать. В Равенне никто не ждал гостей так скоро, ведь только-только эскадра ушла в рейд, и прямо сейчас она должна была приводить к покорности захваченный варварами имперский город. У экзарха Равенны никаких сомнений в успехе не было, ведь, по словам доносчика, воинов в городе почти не осталось. Одновременно захватить Тергестум и убить ненавистного василевсу князька Само — такой шанс выпадает нечасто. Так думал хитроумный экзарх Исаак, который много лет лавировал между герцогами лангобардов, которые были куда сильнее, чем он сам. Исаак еще не знал, как жестоко ошибается.
Одиночный драккар, в котором было два десятка гребцов, резал пенную волну острым носом. Болли Горелая Борода с любовью поглядывал на ящик, в котором были сложены глиняные шары размером с кулак. Слезы Хель, так поэтично назвали их даны, опробовав несколько штук в укромном месте за городом. Герцог Виттерих послал их в гавань Равенны, и они должны были подойти туда ранним утром, прямо перед рассветом. Напрямую от Тергустума до цели было примерно двести двадцать миль, но поскольку даны по морю расстояние мерить не умели, то они выяснили, что идти туда при попутном ветре ровно день. А если ветер противный, то все два дня, а то и три. Еще и на островах ночевать придется, если туда занесет воля морских богов. Идти нужно строго на закат, пока не упрешься прямо в итальянский берег. Это было несложно для людей, пришедших в эти места из самой Дании.
Сегодня боги были на стороне воинов, и полосатый парус из овечьей шерсти весело потрескивал под напором тяжелого морского воздуха. Болли стоял на носу, подставив обожженное лицо соленым брызгам. Его наградили кличкой Горелая Борода, и он жутко ей гордился. Слава богам, он заслужил свое имя в бою, ведь рядом сидит Торкиль Свиной Окорок, а чуть поодаль Бьерн Кривые зубы. О его старшем брате слагали легенды, а теперь вот и он сам удостоился почетного звания. Придешь к людям, а тебя спросят: А почему ты, воин, зовешься Горелой Бородой? А он в ответ и скажет: Да потому что своей рукой собственный корабль поджег, чтобы ромейский дромон утопить. А борода в том огне сгорела. Болли даже зажмурился от удовольствия, представляя перекошенные от удивления лица датской деревенщины и вздымающиеся в волнении тяжелые девичьи груди. Э-эх! Попадет ли он когда в Данию? Только богам это известно!