— Да ты у меня не хуже, — подбодрил ее брат. — Вот Вацлав вернется, на руках тебя носить будет. Ты же ему такого сына родила!
— Я жертвы Богине приносила за сына, — Липка оглянулась в сторону дома, где с малышом сидела старуха-приживалка, взятая для домашних дел. — Когда же Вацлав вернется, Вуйко? Я все глаза выплакала! Словно вдова какая живу!
— Летом будет, — уверенно ответил Вуйк. — Мне в Приказе шепнули по секрету. У него служба государева, сестренка. Боярскую шапку задаром не дают.
— Мне муж живой нужен, а не эта шапка проклятая, — с тоской сказала Липка, жадно вглядываясь в разноцветную княжескую свиту.
— Смотри, какое ожерелье у княгини! — ткнул пальцем Вуйк в Людмилу, которая как раз проезжала рядом. — С ума сойти!
— Я перед родами на капище была, — похвалилась Липка, — она сама благословила меня. Потому-то я и родила легко.
— Да слышал уже, все уши прожужжала! — поморщился Вуйк, которому эта история, рассказанная в сотый раз, уже изрядно надоела. — Смотри лучше, как княжна Юлдуз в седле сидит. По-мужски! Ох! Да она в штанах!
— И впрямь! — удивилась Липка, пытаясь разглядеть степнячку из-за чужих голов. — Надо же! И как государь дозволил?
— Самого болгарского кагана дочь, — пояснил Вуйк. — Своевольна, говорят, без меры. Как будто парень какой, а не девка.
— Как думаешь, у нее ноги кривые? — с нешуточной надеждой в голосе спросила Липка. — Степняки ведь все кривоногие.
— Не знаю, — с сожалением сказал Вуйк. — Но я бы посмотрел, какие там у нее ноги. И не ноги тоже… Справная девка, глаз не оторвать. У-ух, я бы с такой…!
— Жениться бы тебе, Вуйко, — зазвенела Липка колокольчиком смеха. — Уже на будущую княгиню засматриваешься. Глаза не сломай.
— Да куда мне, — махнул Вуйк. — Княгини, они для князей. А я кто?
— У боярина Горана есть внучка не просватанная, — прозрачно намекнула Липка. — Мне жена Волка сказала. Мы с ней иногда в картишки играем.
— Чья дочь? — резко повернулся к ней Вуйк.
— Ворона, — пояснила Липка, — старшего сына боярина. Они не спешат, все жениха богатого ищут. Подумай, братик.
— Подумаю, — почесал затылок Вуйк, — но сначала Вацлава дождусь. Пусть он пощупает, как там и что. Так-то я не против жениться. Самого большого боярина Горана внучка, ишь ты! Еще бы отдали ее за меня.
Княжеская процессия подошла к городским воротам, на которых никаких ворот еще не было, был лишь проем в недостроенной крепостной стене. Стены построили едва наполовину, и леса, окружавшие ее, были пусты. Каменщики тоже люди, и стояли в толпе горожан, оживленно комментируя нечастое зрелище. Тут процессия разделилась, и свита Людмилы повернула назад во дворец, а Мария, которой захотелось немного прокатиться, прежде чем пересесть в карету, поехала рядом с юной княжной.
— Я зачем вы, ваша светлость, в такую даль едете? — спросила Марию снедаемая любопытством Юлдуз.
— Сестру еду навестить, — пояснила та. — И отца своего тоже. Я их четыре года не видела.
— А почему вы так странно на коне ездите? — наивно посмотрела на нее девчонка. — Так ведь и упасть можно, если лошадь на галоп перейдет. Храбрая вы! Я бы ни за что не рискнула!
— Да, я хорошо на коне езжу, — милостиво кивнула ей Мария. — Ты тоже научишься скакать так, как подобает настоящей пани. А это седло мне сам государь подарил.
— А можно я немножко Ветерка разомну? — наивно захлопала Юлдуз длиннейшими ресницами. — Он у меня заскучал совсем. Такому жеребцу вредно шагом ходить, он ведь и заболеть может. Я это точно знаю, я же в кочевье выросла.
— Заболеет? — растерялась Мария. — Ну, тогда можно, конечно…
— Мне княгиня Мария разрешила! — завопила во все горло Юлдуз и издала резкий, гортанный крик, с которым конная лава степняков атаковала врага. — Алхаа! Алхаа!
Ветерок всхрапнул и сорвался с места, словно стрела, пущенная из лука. Не успела княжеская свита опомниться, как иссиня-черный конь, к холке которого прижалась хрупкая девичья фигурка, улетел куда-то вдаль, стремительно превращаясь в точку на горизонте.
— Да чтоб тебя! — выругался Бранко. — Догнать княжну!
Он послал за ней трех всадников, но куда там! Девчонки и след простыл, а найти ее так и не смогли. Юлдуз появилась через полчаса, улыбаясь во весь рот, и, словно ничего и не было, потрусила около кареты княгини-матери. Она всегда искала защиты у нее, когда устраивала какую-нибудь проказу. Милица, которая болтала с ней на родном языке, полюбила девчонку без меры. Сколько их таких она нянчила в аварском кочевье.
— Князь зовет! — воин охраны передал приказ и уехал, не дожидаясь ответа. Неподчинение было попросту невозможным и Юлдуз, глубоко вздохнув, тронула пятками коня.