На пороге смерти злодеи терпят четыре скорби. Первая — телесная боль, сильная и тяжкая: такой не было и не бывает в этой жизни прежде разрушения тела. Подобное, хотя и не во всем, страдание чувствуют те, кто сам терзает себя от сильной боли. Ведь когда связи и природные путы между душой и телом разрываются, человек испытывает несравненную муку. Поэтому вопиет пророк: «Объяли меня муки смертные» (Пс 17: 5; 114: 3). И говорит: «объяли», ибо нет в теле ни одного члена или сустава, который не испытывал бы этой невыразимой муки.
Вторая скорбь приходит, когда тело полностью истощилось и лишено всяких сил. Тогда душа яснее видит все добрые или злые дела, которые совершила. Все они проходят перед внутренним взором. Мука эта столь сильна и помышление столь тяжко, что душа в смятении начинает ненавидеть себя. Потому сказано: «Потоки беззакония устрашили меня» (Пс 17: 5). Говорится «потоки», ведь они текут с великой силой и разрушают все. Так злодей во время смерти внезапно увидит все дела, которые совершил, злые и добрые.
Третья скорбь наступает, когда душа уже начинает столь справедливо рассуждать и видит, что за беззакония ей грозят все муки Геенны. Потому и сказано: «Объяли меня муки смертные» (Пс 17: 5; 114: 3) и проч.
Четвертая скорбь наступает, когда душа, находясь еще в теле, видит духов злобы, готовых схватить ее. Отсюда происходит такая мука и такой страх, что несчастная душа, уже почти угасшая, все же старается бежать и, насколько возможно, отсрочить время своего пленения, пока не покинет тело.
Как добрый человек, так и дурной прежде исхода души от тела видит Христа распятого. Злодей, видя Его, приходит в смятение и стыдится того, что по своей вине не был искуплен кровью Христовой. Потому сказано о злых: «Узрят Его те, которые Его пронзили» (Откр 1: 7). Эти слова относятся к приходу Христа на Суд; но и к приходу Его в день смерти. Добрый же человек, видя Его, ликует. Обо всем этом говорит апостол: «вплоть до дня прихода Господа нашего Иисуса Христа» (1 Кор 1: 8), то есть до дня смерти, когда Христос распятый явится добрым и злым. И сам Христос говорит о евангелисте Иоанне: «Хочу, чтобы он пребыл, пока приду» (Ин 21: 22), то есть «хочу, чтобы он пребыл в девстве, пока Я приду в день смерти его».
Написано же о четырех пришествиях Христа. Два из них видимые: первое — во плоти, второе будет в день Суда. Два же невидимых. Первое — пришествие в душу человека по благодати. Поэтому сказано: «И Мы придем к нему и обитель у него сотворим» (Ин 14: 23). Другое пришествие бывает в день исхода из жизни всякого верного. Потому восклицает Иоанн: «Ей, гряди, Господи Иисусе!» (Откр 22: 20). И говорят потому «исход», что Христос выходит навстречу человеку.
«Изыдет дух его, и он возвратится в землю свою; в тот день погибнут все помышления его» (Пс 145: 4). О сколько смертные помышляют о переменчивых мирских заботах, но смерть внезапно настает и все мысли их исчезают! «Я исчез, как уклоняющаяся тень. Меня стрясли, как саранчу» (Пс 108: 23). Итак, изыдет дух человека не по доброй воле, но против своего желания. Ведь он с горем теряет то, чем с любовью владел. Ему положен предел, которого не перейдет (Пс 103: 9), и земля возвратится в землю, как написано: «Земля ты и в землю возвратишься» (Быт 3: 19).
Ведь естественно, чтобы созданное из материи распадалось, обращаясь в материю. «Отнимет дух их, и исчезнут и в персть свою возвратятся» (Пс 103: 29). Умирая же, человек наследует диких зверей, змей и червей. «Все вместе будут лежать во прахе, и червь покроет их» (Иов 21: 26). «Как одежду, съест их червь и, как шерсть, съест их моль» (Ис 51: 8). «Как гниль я распадаюсь, как одежда, изъеденная молью» (Иов 13: 28). «Гною скажу: ты отец мой, червю: ты мать моя и сестра моя» (Иов 17: 14). «Человек есть гной, и сын человеческий — червь» (Иов 25: 6). Сколь постыдный отец, сколь ничтожная мать, сколь мерзостная сестра! Человек зачат от зловонных кровей в пылу желания. Мертвому же телу его словно в трауре сопутствуют черви. При жизни он порождал вшей и глистов, по смерти родит червей и мух. При жизни производил кал и блевотину, мертвый будет испускать гной и зловоние. Что зловоннее человеческого трупа? Что ужасней мертвого человека? Кого было приятно обнять при жизни, на того страшно смотреть при смерти. Какую же пользу принесут богатства, яства, почести? Богатство не избавит от смерти. Яства не защитят от червя, почести — от зловония. Кто недавно восседал со славой на престоле, теперь лежит, презрен, в могиле. Кто сиял украшениями при дворе, ныне лежит нагой под камнем. Кто поглощал за трапезой изысканные блюда, того во гробе пожирает червь.