Воспитательный дом должен был занять вдоль набережной Москвы-реки участок протяженностью почти 400 м. В 1770 г. питомцы Воспитательного дома переселились наконец из временных деревянных построек в законченный к тому времени западный квадратный корпус. Это было грандиозное по объему здание, отличавшееся ровной гладкостью однообразно желтых стен с четким ритмом окон, одинаковых на всех необычайно протяженных фасадах, сугубо подчеркнутой симметричностью и упорядоченностью всей композиции. Его архитектура произвела на современников впечатление некоторой отчужденности, замкнутости, холодности. Лишь зодчие следующего поколения, продолжавшие идти по пути классицизма, смогли убедить своих современников в неоспоримых достоинствах этого стиля архитектуры. Тогда и здание Воспитательного дома стало заметной художественной вехой 1760-х годов.
Бланк смог возвести только западный и центральный корпуса. На завершение строительства не хватало средств. Лишь в советское время к зданию был пристроен восточный корпус; для него характерны значительное упрощение архитектуры фасадов и современная планировка помещений.
В 1760-х годах К. Бланк почитался в Москве за первого архитектора. Он удачно сочетал в своих работах привычную для московских заказчиков броскость отлично прорисованных деталей с некоторой, очень умеренной, новомодной сухостью стиля. И хотя во второй половине 1770-х годов положение Бланка в иерархии зодчих того времени изменилось – В. И. Баженов и М. Ф. Казаков стали получать все главные официальные заказы, – все же творчество его продолжало пользоваться успехом и он имел много частных заказов. Для одних он создавал проекты новых построек, для других – перестраивал уже существующие здания, придавая им более современный вид, для третьих – являлся своеобразным magister elegantiarum – консультантом по изяществу. Именно в этой роли выступал Бланк у известного магната И. Б. Шереметева, который ежегодно выплачивал зодчему 200 рублей.
Один из современных исследователей считает, что нет возможности указать конкретно на какое-либо сооружение, возведенное Бланком в Кускове, но вместе с тем большинство построек того времени в имении Шереметева возведено под художественным руководством этого архитектора.
Бланк справедливо почитался опытнейшим строителем, отчетливо знающим особенности московской строительной техники, и в качестве такового пользовался веским авторитетом даже после того, как перестал считаться законодателем архитектурной моды. Характерно, что именно Бланку поручали наблюдение за строительством крупнейших московских сооружений, возводимых по проектам других архитекторов. Так, он вел строительство здания Присутственных мест в Кремле (ныне здание Верховного Совета СССР), Екатерининского дворца (ныне здание Бронетанковой академии имени Маршала СССР Р. Я. Малиновского) и др.
Бланк скончался 26 октября 1793 г. на 66-м году жизни.
Воспитательный дом. К. Бланк. 1763—1780
Е. А. Белецкая
В. Баженов (1737-1799)
1(12) марта 1737 г. (по другим данным – в 1738 г.) в селе Дольском близ Малоярославца (ныне Калужская область) в семье служителя местной церкви родился мальчик, названный Василием. Василий Иванович Баженов стал впоследствии знаменитым зодчим, автором грандиозных проектов, строителем прекрасных зданий, художником, теоретиком, педагогом. Добившись знаний упорным трудом, а условиях бедности и лишений детских и юношеских лет, он стал одним из наиболее образованных людей своего времени, архитектором, чье имя было широко известно в России и в странах Западной Европы.
Вместе со своими выдающимися современниками архитекторами М. Ф. Казаковым и И. Е. Старовым Баженов был основоположником нового, классического направления в русской архитектуре XVIII столетия, пришедшего на смену господствовавшего в середине этого века стиля барокко.
Архитектура влекла Баженова с самого раннего детства. Уже будучи всемирно известным зодчим, он писал в своей биографии: «…я отважусь здесь упомянуть, что я родился уже художником… Отец мой, бедный человек, не имел понятия о сродности моей, а хоть и примечал во мне, только у него денег не было отдать меня куда-нибудь учиться. Рисовать я учился на песке, на бумаге, на стенах и на всяком таком месте, где я находил за способ… по зимам из снегу делывал палаты и статуи, чтобы и теперь я желал то видеть».
Наблюдательного мальчика привлекали постройки Московского Кремля, в одну из церквей которого был переведен его отец. Он восхищался кремлевскими стенами и башнями, древними соборами, внимательно рассматривал фресковую роспись стен. Его влекла и живопись.
В юношеские годы Баженов учился у неизвестного нам художника, работал живописцем на стройках знаменитого московского зодчего Д. В. Ухтомского. Встреча с Ухтомским, близкое соприкосновение с его архитектурной командой – школой архитектурного мастерства – имели решающее значение для дальнейшей судьбы Баженова. Способности одаренного юноши, его влечение к знаниям, к искусству, к архитектуре были замечены Ухтомским, который способствовал определению Баженова в только что открывшийся Московский университет. Вскоре, уже в конце 1755 г., Баженов был направлен в Петербург для поступления в Академию художеств. До открытия ее он в течение двух лет обучался у архитектора С. И. Чевакинского.
Чевакинский, современник знаменитого Б. Растрелли, был одним из известнейших архитекторов Петербурга. На его стройках, в частности на сооружении Никольского военно-морского собора, работал и Баженов, пополняя свои практические и теоретические познания. Но подлинной школой мастерства стала для Баженова Академия художеств, где он прошел классы рисунка, композиции, перспективы, занимался с выдающимися педагогами архитекторами А. Ф. Коко-риновым и Ж.-Б. Валлен Деламотом. После блестящего окончания академии он был направлен «пенсионером» во Францию и Италию для совершенствования знаний.
О пребывании в Петербургской и Парижской академиях Баженов писал: «…Академия художеств мною первым началась, откуда я был послан в чужие края, во Франции учился в теории, за что похвалы имею от всей Академии Парижской, примечал я и практику, где все архитекторы сматривали мои дела с большею охотою, а мои товарищи французы молодые у меня крадывали мои прожекты и с жадностью их копировали…»
Парижскую академию, где Баженов занимался у известного архитектора Ш. Девайи, он окончил с правом на золотую медаль (иностранцам выдавался только диплом).
После Парижа – Италия: Рим, Флоренция, Пиза, Болонья, Генуя, Венеция – новые впечатления, новые замыслы. Баженов полон творческих планов. Он рисует, проектирует, делает офорты, модели. В Париже он разрабатывает свой вариант проекта Дома инвалидов, модель колоннады Лувра, в Риме – модель собора св. Петра, вариант лестницы Капитолия. К нему приходит заслуженная слава: первый из русских архитекторов он получает звание профессора Римской, члена Флорентийской и Болонской академий.
Проекты, рисунки, офорты Баженова, сделанные во время пребывания во Франции и Италии, показывают мастерство его как архитектора и художника, свидетельствуют о широком круге привлекавших его тем. Его интересует не только архитектура: он рисует пейзажи, мастерски изображает сцену вакханалии – козлоногих сатиров, вакханок, льющееся из чаш вино, композиции на темы античной истории. Многие рисунки и офорты Баженова, сделанные за границей и в России, имеют именную печать латинскими буквами: «Федор Каржавин».
С Федором Васильевичем Каржавиным Баженов познакомился в Италии. Один из образованнейших людей своего времени, естествоиспытатель, ученый, философ, переводчик, Каржавин бережно собирал работы Баженова и сохранил их для потомства. Представитель демократического просветительства, он долгие годы был рядом с Баженовым как друг и помощник во всех его крупных начинаниях, поддерживал Баженова в трудные и сложные периоды его жизни.