Я хожу по комнате кругами, прижимая телефон к уху. На конце трубки ненавистные протяжные гудки, вводящие в напряжение. Я стараюсь сдержать себя, не подаваться злости и паники, но срываюсь. В порыве гнева я бросаю телефон на кровать.
Всё безнадёжно, просто бессмысленно!
Сев на край кровати, я вновь беру телефон в руки. Почти разрядился, осталось всего десять процентов. Без всякой надежды я звоню директору.
Кто-то берёт трубку, но ничего не говорит. Слышно лишь тяжёлое дыхание.
– Мистер Бёрк? Это вы?
Кто-то говорит, но слов практически не разобрать.
– Сэр?
– Да, Эндрю, это я, – кое-как мне удаётся понять мычание.
Я облегчённо выдыхаю.
– Ты как? – теперь я отчётливо слышу голос директора. – В порядке?
– Абсолютно. А вы?
– Более чем чудесно, – врёт директор, пытаясь скрыть от меня прерывистое дыхание и боль.
– Вы лжёте. Где вы сейчас?
Всё это мне не нравится. Бёрк может быть где угодно, поэтому придётся держать язык за зубами, ведь сам Высший может оказаться поблизости.
– Не беспокойся за меня. Я разберусь сам.
– Сэр, я могу помочь вам! – с уверенностью заявляю я, не имея ни малейшего понятия о том, как ему помочь.
– Не можешь, – я чувствую, как лёгкая улыбка касается губ Бёрка. – И не нужно… Не нужно бросаться мне на помощь, как последний герой. – Мистер Бёрк снова называет меня этим словом, которое совершенно мне не подходит. – Лучше скажи, ты действительно в порядке?
Я коротко пересказываю события, произошедшие ещё в Огненной академии.
– Что велел тебе делать Рохал?
– Вести себя как верная собачонка Высшего.
Бёрк некоторое время молчит, а потом вздыхает и быстро говорит:
– Лучше тебе послушаться его, – каждое слово приносит ему невыносимую боль, и я это чувствую.
– Я не могу, – говорю я. – Я не могу подчиниться ему.
– Эндрю, прошу, не привлекай внимания, это выйдет тебе только боком. Прошу, веди себя тихо, делай всё, что тебе скажут. Я знаю, сама мысль о подчинении Высшего тебе противна. Но так будет лучше. И для тебя, и для твоих родителей.
Его голос прерывается, и на другом конце трубки я улавливаю резкий удар и крик мистера Бёрка. Кто-то перехватывает у него телефон, а сам директор тихо стонет от боли и что-то невнятно мычит.
– Приветик, Эндрю, – протягивает незнакомый девичий голос.
– Кто ты? – настораживаюсь я. – И что с мистером Бёрком?
– С этим очкастым? – уточняет девица. – Несколько часов назад выглядел гораздо лучше. Жаль его симпатичное личико, но я лишь исполняю приказ.
– Кто ты?
– Моё имя тебе ничего не даст. Лишь добавит ещё парочку вопросов. А теперь послушай, малыш, – говорит она таким тоном, точно общается с ребёнком. – Как и сказал твой ненаглядный директор, веди себя хорошо на Битве. Иначе кое-кто может пострадать. И я говорю не только о Николасе.
– Дай мне поговорить с ним.
– Ты уже с ним поговорил достаточно, – мурчит незнакомка. – И ещё один совет тебе, малыш. Не ищи помощи.
– Мне не нужна помощь.
– Это пока. Всё меняется. Обычно, перемены происходят очень и очень быстро.
Я хочу кое-что сказать, но не успеваю: незнакомка сбрасывает трубку. Я тупо гляжу в чёрный, безмолвный экран телефона и смаргиваю выступившие от бессилия и злости слёзы.
Сжав подвеску в кулаке и опустив голову, я отчётливо произношу для самого себя:
– Я сильнее его. Я справлюсь.
И застёгиваю цепочку подвески на шее. Теперь единственная вещь, оставшаяся у меня от родителей, всегда будет со мной и будет напоминать о тех, кто мне дорог.
Помимо моих родителей в руках Высшего ещё и мистер Бёрк. Но отступать я не планирую. А уж тем более плясать под его дудку.
***
Заснуть мне удаётся только утром, а именно за десять минут до безжалостного будильника, который спустя секунду, как я закрыл глаза, начинает трезвонить. Я еле-еле до него дотягиваюсь, упав вместе с ним и одеялом с кровати. Густая шевелюра кое-как смягчает падение, но не так чтоб уж сильно.
Лежать на полу оказывается не очень удобно, поэтому приходится встать. Ослепительный свет тут же падает на глаза. Зажмурившись, я иду в ванную, где чуть не ударяюсь лбом об зеркало. Плеснув на лицо холодную воду, я понимаю, что в моём случае помочь может только освежающий душ.
После водной процедуры я одеваюсь. В шкафу находятся несколько комплектов учебной формы, которая состоит из чёрных штанов, такой же кофты с длинными рукавами, а поверх неё свободный красный жилет с золотыми застёжками. На нём красуется вышивка моего Знака Зодиака: стрела с палочкой в золотистом круге. И плюс к этому идут ботинки из грубой кожи.
В зале не так уж много народу. Целиком собрался лишь Тригон Земли, который не умолкает ни на секунду. Я могу только позавидовать их энтузиазму. За столом Воздуха сидит только Алан, вяло крутящий в тарелке яичницу. Водные Знаки тоже не в полном составе: за столом сидят Эшли и Ханна. Марк и Ари ещё не пришли.
На завтрак поданы яичница, два ломтика бекона и тосты, а в стакане обычный чёрный чай, рядом с которым покоятся два кубика сахара. Их я отодвигаю подальше, ведь чай с сахаром это уже не чай. Яичница на вкус слишком солёная, а тосты подгорелые. Но до обеда надо ещё дожить, а значит нужно набраться сил.
В зал входят Ари и Марк, которые увлечены очередным спором. Каждый из них перебивает друг друга, не давая вставить и слово своему собеседнику. Не выдержав, Ари отвешивает Марку лёгкий подзатыльник, и тот затыкается.
– Доброе утречко, – говорит Марк, потирая затылок.
– Утречко может и доброе, но не я, – бурчу я.
– Что с тобой? Ты будто не спал всю ночь. – Он ловко берёт тост со своей тарелки и тут же отправляет его в рот.
– Можно и так сказать. – Я широко зеваю.
Я не могу и не хочу рассказывать друзьям о разговоре с директором и незнакомой девицей и об опасности, нависшей над моими родителями и мистером Бёрком. Я им полностью доверяю, но теперь прекрасно понимаю к чему приводит знание моей тайны.
Марк видит, что мои кубики сахара так и остаются нетронутыми, поэтому берёт их и бросает в свой чай. А заодно и закидывает два своих.
– Вы заглядывали в папки? – спрашивает Ари, накалывая на вилку румяный кусочек бекона.
– А там есть что-то интересное? – усмехается Марк.
– Да не особо, – отвечает Ари. – А вот в Огоньке немного информации о них есть. Но не обо всех.
– Начни с этих морских обитателей, – просит Марк, указывая на Тригон Воды.
– Про Рыб мало что написано. Всего лишь сказано, что она сирота, причём единственная из всех чемпионов. А вот Кай Колланс действительно интересная личность.
– В каком смысле? – спрашиваю я и вспоминаю высокого брюнета, который вчера мило беседовал с Эшли. Его до сих пор нет на завтраке, хотя все остальные чемпионы давно собрались.
– Его семью подозревают в криминальных делах, – объясняет Арабелла. – Причём, в очень серьёзных. Ходит слух, что на все преступления Колланса-старшего просто закрывают глаза, всё-таки он состоит в Совете.
Кай мне сразу не понравился. Высокий, причёсанные чёрные волосы, смазливое личико – всё это вызвало во мне неприязнь. Вчера он так и лип к Эшли. Конечно, мне всё равно на эту водную девчонку, но излишнее внимание Скорпиона к ней меня изрядно выбесило.
– Алан Бенсон, сынок того преподавателя, часто сбегал из дома, – продолжает Ари. – У него сложные отношения с отцом. Он даже пытался завались экзамен, чтобы не попасть на Битву. Но, как видите, не вышло. А у Аники Найман погиб отец на Битве.
– Что? – чуть не давится сладким чаем Марк. – Но ведь сюда попадают подростки.
– У Наймана сложная история. До десяти лет он жил на улице, и только в этом возрасте у него обнаружились способности. Его взяли в академию, а после учёбы он попал на Битву, где и погиб.
Моё внимание привлекает татуировка Аники. Она тянется от самого начала плеча и заканчивается на конце запястья. На вид Аника кажется милой девушкой, которая сейчас ласково щебечет с Аланом. Но тот почему-то не в восторге от такой компании.